Дорога в Академию
Шрифт:
Девушка обнаружила еще несколько настроенных на нее порталов. Все они располагались так, чтобы полностью перекрыть ей выход из постоялого двора.
– Посмотрим, - пробормотала Альда и быстро, чтобы не передумать, шагнула в один из порталов.
– Рисковала, - заметил дед, когда портал выбросил их обратно в комнате.
Впрочем, осуждения в его голосе не наблюдалось.
– Не люблю быть жертвой.
– Вся в меня, - умилился Орисса Чъода.
– Но жертвой все-таки побыть придется. Временно. На очень-очень короткое время. Пока не доберемся до твоего жениха.
Альда вздохнула:
–
Всю следующую неделю лил дождь. Не поездка к жениху на смотрины, а водные процедуры какие-то. Чем ближе поезд невесты подъезжал к владениям Торнтона, тем меньше становилось поселений, многие из них смотрели на дорогу мертвыми окнами, а постоялые дворы так и вовсе исчезли.
– Вы же говорили, он богат?
– не выдержала Альда.
– А что?
– нахмурилась Клессандра.
– Что же это он в такую глушь забрался? Может, он еще в рубище и босиком ходит?
Клессандра пожала плечами.
– Госпожа, - постучался в окно кареты один из слуг.
– Надо искать место для ночлега. В темноте мы дальше не проедем, только карету разобьем. Да и лошадям отдых требуется. Я слышал, недалеко живет старый травник. Думаю, это где-то лиги две по дороге. К ней ответвление такое идет, по нему еще пару-тройку лиг и на месте. Мой родственник здесь бывал. Много, конечно, лет прошло, но может рискнуть?
– И повторил:
– Всего две лиги до нее по тракту.
Клессандра задумалась. Девушка к ней не лезла с советами, прекрасно понимая, что в дорожных делах дуэнья гораздо опытнее.
– А и рискнем, пожалуй, - решилась Клессандра и обратилась к слуге:
– Ты точно место знаешь? Не заведешь нас в дебри?
Тот махнул рукой:
– Мудрено заблудиться. Все же по дороге.
– Тогда поехали.
Поезд вернулся на тракт и вновь неторопливо поплюхал вперед. Хижину нашли быстро. Главное, было не промахнуться в темноте и не проехать мимо ответвления дороги. Дорога к хижине заросла бурьяном, но все-таки проходимой. Видимо, по ней, пусть и редко, но ездили.
– Там раньше травник жил, - объяснял слуга в щелочку приоткрытого окна кареты. Больше открыть было нельзя: в карету сразу начинал навязчиво лезть дождь.
– Хороший человек, наверное, святой. К нему из окрестных деревень люди лечиться ходили. Многим помог. Слуга задумался:
– Правда, не знаю, жив ли он? Уже тогда в возрасте был.
Хижина показалась часа через полтора, когда Альда и мечтать перестала о сухой постели и горячем ужине. Все-таки как-то не так представляла она себе хижины, потому что на хижину, представшее перед ними сооружение походило меньше всего. Оно было массивным, сложенным из бревен и смотрело на мир узкими щелями окон, больше всего походивших на бойницы. Наверное, из них было одно удовольствие отбивать атаки восточных дикарей, которые, как известно, являются отличными лучниками, а их ростовые луки насквозь пробивают дубовые доски. К хижине примыкал хлев, и чуть подальше виднелась крыша амбара.
– Что-то дыма не видно, - озабоченно проговорил слуга.
– Неужели помер травник-то?
– Сейчас проверим, - и Клессандра шагнула к двери. Решительно заколотила по ней кулаком
– Эй, хозяева! Есть кто дома?
В ответ тишина.
Клессандре стучать надоело,
– Странно, не заперто, - вслух удивилась женщина.
– Темно, как...
Тут она покосилась на Альду, которая уже стояла на крыльце в пределах слышимости, и проглотила оставшиеся слова. Впрочем, девушка и так их знала.
– Может, вышел куда?
– предположил слуга.
– Проверим, - и Клессандра шагнула вперед.
– Боги всеблагие!
– слуга, открывший дверь в жилое помещение, замер на пороге.
– Что там?
– Клессандра мгновенно оказалась рядом и уже заглядывала в дверь. Ее рука судорожно шарила по поясу в поисках меча. Подойдя поближе, она заметно расслабилась.
– Да не погаснет его светильник на небесной лестнице, - женщина склонила голову, прошептав короткую молитву.
Альда высунулась из-за ее плеча, всмотрелась. На постели, вытянув вдоль тела руки, лежал старик. В свете факелов его лицо выглядело умиротворенным. Судя по всему, травник умер где-то за день, как они его нашли, умер своей смертью. Видимо, пришло его время. Альда уже хотела отойти, когда заметила, что во рту покойника что-то белеет.
– У него что-то во рту, - сказала недоуменно.
– Сейчас, - половинкой лучины Клессандра ловко выудила из открытого рта травника небольшую витую ракушку.
– Надо же, - хмыкнула она, разглядывая находку.
– Какой хитрый.
Она запнулась, как будто сболтнула лишнего.
– А дуэнья-то твоя о ракушке-каури знает, - заметил дед.
– Подумаешь! И, кстати, что такое каури?
– О боги! Куда катится этот мир. Этак, лет через сто вы и вообще о магии забудете.
– Дедушка, ты же знаешь, что после Проклятой войны некоторые разделы магии у нас под запретом. Насколько я понимаю, эта... Каури? Правильно? ... относится к одному из них.
– К некромантии, если быть точнее, - сказал дед.
– Ракушки каури - жительницы дальних теплых морей. Тамошние дикари ими прически украшают. Чем больше у тебя каури в волосах, тем больше военных побед, тем ты как воин круче. Есть у нее еще одно свойство - положенная в рот покойнику, она препятствует его поднятию. Даже если ты ее потом вынешь, все равно, покойника уже не поднять. Это ее свойство было обнаружено случайно, и наши маги головы сломали, пытаясь понять, как именно она действует. Что здесь важнее, сама ракушка, или ритуал? Выяснить ничего не выяснили и восприняли как данность. И меня интересует, зачем травник засунул ее в рот перед смертью? Некромантов давно не осталось. Не нравится мне все это... А еще, ты обратила внимание, сколько мертвых селений по дороге нам встретилось. Ох, не к добру это!
Тем временем слуги рассыпались по всему дому. Уже зажгли найденные у покойного хозяина свечи, а его самого со всем бережением заворачивали в чистую ряднину, чтобы вынести в сени.
– Мы что же, здесь ночевать будем?
– поинтересовалась Альда.
Сейчас она была готова спать в лесу, но не оставаться в доме с покойником. Загадка с каури ее до сих пор тревожила. На всякий случай, она вновь проверила ауры всех присутствующих. С особым старанием прошлась по Клессандре. Ничего не обнаружила, и от того расстроилась еще больше.