Дорога в Алатырь
Шрифт:
Ванька с завистью оглядел заготовленные на зиму ряды банок с вареньем и снова потащил ведро в подпол, громко кашляя для храбрости.
Остановившись передохнуть, заглянул в переднюю: с портрета на него внимательно смотрел бравый усатый дед. Его любимая скамеечка сиротливо стояла возле печки, и Ванька присел на нее, открыл отдушину, заглянул в дымоход, закрыл и, тоскливо вздохнув, вышел в сени.
На верстаке среди разных инструментов он увидел свою ловушку-домик и погладил ее. Рядом с фуганком расставил
– Утомился, поди? – выглянула из чулана бабушка, и в это время у входа в сени столпились друзья-приятели:
– Ванька, выходи! Пошли гулять…
Пошарив в кустах, Ванька вытащил заранее спрятанные мины, и компания побежала на дальние огороды, замыкающим был Панька.
– Завтра в музей пойдем, не забыли? – напомнил Ванька друзьям на бегу, но им было не до музеев: предстоящая игра в войну растревожила и захватила их полностью.
Ребята быстро разожгли костер и, сбившись в кучу, загалдели:
– В войну сыграем али как? – Симаку не терпелось приступить.
– Я диспозицию составил, – Васька вынул из отцовского офицерского планшета исписанный им листок, – выроем окоп, Панька закладывает мины, и затем атака на фрицев.
– А кто фрицы будут? – испуганно полюбопытствовал Панька, прижимая к боку висевшую на веревке через шею саблю.
– Ты, кто же еще! – Симак нахлобучил ему на нос шапку и заржал.
– За бугром заляжем и хорэ, – возразил Сашка, сплюнув на сторону, – окоп еще рыть, на фиг надо.
– Иди ты со своей диспозицией! – тут же поддержал лучшего друга Симак, отвернувшись от умника с планшетом.
Васька обиженно спрятал листок и выжидающе посмотрел на Ваньку.
– Так побросаем, – отмахнулся тот, и ребята залегли за кустами.
– Чего разлегся? – пихнул Паньку Симак. – Беги, закладывай, тетеря.
Окрыленный доверием Панька схватил мины и побежал к костру, бросив их в огонь, он завопил от ужаса и помчался обратно. Сабля била его по ногам, но он несся, не чуя ног. Все замерли в ожидании.
– Проржавели, небось, – не выдержал Ванька и выглянул из-за бугра.
– Ложись! – заорал Васька, и тут один за другим ударили взрывы, над головами распластавшихся мальчишек с визгом пронеслись осколки…
– Никак гром гремит? – удивилась бабушка, выглядывая из сеней.
– Караул! – завопила на весь двор Панькина мать, выбегая на огороды, – ребяты на минах взорвались! Пашка-то говорил мне вчерась, да я запамятовала, караул!..
– Хосподи, помилуй нас грешных, пронеси от беды, – ахнула бабушка и побежала за ней следом. Задыхаясь от ужасных предчувствий, она выбежала на пашню, где тлели угольки разметанного взрывом костра:
– Ваня, голубчик, где ты?..
В палате
– Ваня, – тихо позвала она, и на ее отрешенном от мирской суеты лице промелькнула тень. Сзади томился внук, оглядываясь по сторонам, на него тоже с любопытством поглядывали больные старички на кроватях.
Дед открыл глаза. Увидев свою старуху и внука, усмехнулся.
– Тося приезжала, насчет работы ходила, интересовалась, говорит, скоро насовсем приедут, у нас жить будут, – заторопилась рассказать хорошие новости бабушка. – Тебя приходила навестить, не пустили врачи-то, без сознания ты был, сердешный.
– Вояка-то наш чего натворил? – дед кивнул на забинтованную голову внука, и тот подошел ближе, желая высказаться, но бабушка не дала:
– Да так он, бесился да брякнулся головой об косяк, до свадьбы заживет, – не хотела беспокоить деда бабушка, и Ванька кивнул согласно, поняв ее опасения. Но высказаться все же, решил:
– А я пятерку сегодня по чистописанию получил, настоящую, – похвалился, наконец он, глядя на деда и хватая его за руку, соскучившись.
Дед довольно крепко пожал руку внука в ответ и удовлетворенно прикрыл глаза, утомившись. Бабушка с Ванькой тихо вышли из палаты…
Оглянувшись еще раз на здание больницы, бабушка с внуком заторопились домой, обсуждая посещение деда:
– Молодец, што про мины не сказал, деду нельзя волноваться.
– Я што, маленький, разве не понимаю?
– Видел, как дед твой порадовался насчет пятерки? С родителями-то хорошо будет, проследят и уроки проверют. Одно плохо, не хотят хозяйствовать. Подгорье наше им не нравится, квартеру им подавай с удобствами, – ворчала вечно недовольная всем бабушка.
– Я из подгорья никуда не поеду, я с тобой жить буду и с дедом, когда он поправится. Я вас не брошу, – Ванька заботливо нахмурился:
– Дрова пора колоть, а то отсыреют на дворе, не растопишь потом.
Они шли пешком, бабушка экономила на автобусе, который проехал вскоре мимо них, и едва поспешала за внуком, радуясь его словам:
– Умница ты моя разумница, совсем большой стал, рассудительный. Прям вылитый дед…
Ванька стоял у калитки и, небрежно помахивая новым портфелем – предметом вожделенных Панькиных взглядов, о чем-то сосредоточенно размышлял.
– А Сашка разве не с вами учится? – осмелился, наконец, спросить Панька, поправляя поудобнее веревку с саблей.
– Он во вторую смену, – машинально ответил Ванька и вздохнул.
С крыльца торопливо сбежал Васька, и друзья вышли в переулок.