Дорога в Диснейленд
Шрифт:
Лиса открыла книгу. Шикарную. На твердой бумаге. Текст был отпечатан с тиснением, под старинные гравюры. И рисунки… Боже мой, что это были за рисунки!!!
Она не могла остановиться, ощупывая каждую буковку, каждую виньетку.
– Смотри, лисенок, – Ченни протянул ей руку, и Лиса в очередной раз задохнулась. На его широкой ладони, прямо в центре, сияли два нереальной красоты камушка. Ярко-голубые, чистые-чистые, играющие гранями.
– Это
– Серьги. В уши. У тебя проколоты уши же?
– Да… Но заросли, наверно.
– Проверим…
Он аккуратно расстегнул замочки, приставил тонкий штырек к мочке ушка.
И надавил, делая немного больно, но Лису отчего-то дрожь пробила.
Том, сидя за столом в одних только небрежно натянутых штанах, понимающе усмехнулся. А потом кивнул на зеркало.
Лиса вскочила с постели, стыдливо замоталась в покрывало, и, подойдя к стене с зеркалом, посмотрела на себя. Отвела прядку в сторону.
Серьги сияли невыносимо. И очень перекликались с цветом ее глаз. Неожиданно Лиса удивилась, насколько она, вот такая вот, с распущенными волосами, прикрывающая наготу темным покрывалом, с этими нереальными, пришедшими из другой жизни украшениями, похожа на какую-то актрису, из тех, что она помнила из детства. Тогда мама любила смотреть передачу про вручение известной премии актерам. И Лиса навсегда запомнила, как невозможно шикарные женщины плавно и гордо шли по красной дорожке в прекрасный дворец. И им рукоплескали зрители. Она говорила маме, что хочет так же.
А мама смеялась и отвечала, что ее мечты обязательно сбудутся.
Ну что же, мамочка, ты была права. Мечты сбылись, да? Хотя бы в чем-то. Ей не рукоплещут, и впереди у нее очень короткая и, наверно, не особенно счастливая жизнь, но это ощущение праздника, ощущение себя на красной дорожке она поймала.
– Спасибо вам, – прошептала Лиса, поворачиваясь к молчаливо разглядывающим ее братьям.
– Ну вот, глаз-алмаз, – рассмеялся Том, нарочито грубо, разрушая патетику момента, – я знал, чего брать! Смотри, что еще есть, малыш!
Тут он вытащил небольшую коробочку, которую до этого показывал Лисе, извлек продолговатый металлический брусочек, протер его:
– Черт, вспомнить бы, как это делается… – пробормотал он, а потом приставил брусочек к губам и подул.
И Лиса замерла, потому что предмет оказался музыкальным инструментом. Лиса даже узнала его. Когда-то, еще когда была жива Ненни, к ним приезжали из
Конечно, ни она, ни Ненни не принимали участия в веселье, а потом и вовсе все прекратилось, потому что Дэниэлу показалось, что обладатель губной гармошки как-то не так смотрит на Ненни, и гостей выгнали. А Ненни в эту ночь стонала громче обычного. И потом целый день не могла встать.
Больше гости из той общины к ним не приезжали, а потом случайные хантеры рассказали, что всех, кто там жил, а это примерно тридцать человек, сожрали мутанты.
Том играл на гармошке, извлекая из нее чистые нежные звуки, Ченни прихлопывал по колену в такт незатейливой мелодии, а Лиса смотрела на них и думала о том, что все, что было, это страшный сон. И важно только то, что сейчас.
А слезы… Слезы – это ерунда, на самом деле.
– Ну вооот, – протянул Ченни, оказавшись рядышком и вытирая мокрые щеки Лисы, – расстроил ее, дурак…
Том тут же прекратил играть.
– Ты чего, малыш? Черт. Я думал, наоборот, порадуешься… Ты же, типа, музыку любишь… Че, совсем херово я играю, да?
– Нет, ну что ты… – Лиса смутилась, повернулась к нему, – ты прекрасно играешь! Очень чисто. Просто… Что-то вспомнилось…
– Не надо, лисенок, – Ченни развернул к себе, опять посмотрел в глаза, – не вспоминай. Иди почитай лучше, мы с братом поговорим.
Лиса кивнула, ответила на мягкий поцелуй, и пошла к кровати, с удовольствием открывая книгу. Она так и уснула, прямо посреди чтения, уложив щеку на ладошку.
И голоса братьев доносились, словно через толщу воды.
– Решать вопрос… – низкий, гулкий голос Ченни.
– А девчонку? – хриплый Тома. – Ты ж не думаешь, что ей здесь…
– Да само собой, не тупей тебя…
– К Барни?
– Да, придется…
– Ворчать будет…
– Ничего, привыкнет…
– А здесь чего?
– Ничего. Оставим. Детей нет, остальные – мусор, корм мутантам.
– Оставим, нехер возится. Лисенка заберем…
Лиса окончательно уснула, и во сне спускалась с широкой дворцовой лестницы, почему-то по красной дорожке. Волосы ее были убраны в высокую прическу, в ушах сверкали серьги.
Длинное платье со шлейфом, без рукавов и ворота, держащееся только на одном корсаже, смотрелось отчего-то темно-серым.
Конец ознакомительного фрагмента.