Дорога в Эсхатон

Миловзоров Борис

– Норга!
– нахмурился Проквуст.
– Не твоя ли идея была похитить мою семью?!

– Не идея, а пророчество!

– Ну, ты и тварь!
– зарычал Георг, вскочив с кресла и нависнув над ведьмой.
– Я тебя испепелю!
– Вокруг его рук закрутились голубые протуберанцы. Норга вздрогнула, в её глазах мелькнул страх.

– Подожди, сиятельный, дай сказать.

– Говори, - прохрипел Проквуст, с трудом сдерживая свою ярость.

– Скажи, Гора, если бы от тебя зависела судьба твоего народа, ты бы пошёл

на жертву?

– Причём здесь это? Не морочь мне голову!

– Нет, причём! Я должна была спасти арианцев и спасла, а твоя семья даже осталась жива!

– Да, но...
– Георг вдруг запнулся и растерянно опустился на кресло, ему пришла в голову невероятная мысль.
– Норга, а ты знала, что крейсер, преследующий меня, погибнет?

– Знала.

– И тебя это не остановило?!

– Знание пути не освобождает от необходимости пройти его.

– Значит, ты заранее оставила для меня подсветку на своей пластине?

– Ты умный, Гора, - уважительно посмотрела на него Норга, - сам догадался. Да, я хотела поговорить с тобой.

– Зачем?

– Чтобы сказать важное пророчество для тебя.

– Нет!
– Проквуст опять вскочил.
– Не хочу слушать!

– Ты испугался?

– Считай, как тебе угодно, но любое пророчество ограничивает право выбора, пятнает божественное предопределение кустарным знахарством!

– О, как пафосно сказано, - Норга усмехнулась и медленно встала.
– Значит, уйдёшь без знания?

– Это не знание, а суеверие, - буркнул Георг.

– Тем более, чего же тогда бояться?

– Ладно, говори.

– Гора, моё пророчество для тебя очень короткое: ты всё ещё связан с тьмой, она вне тебя, но рядом с тобой, она будет идти за тобой, куда бы ты, ни пошёл.

– Чушь!

– Нет, не чушь! Или ты её или она тебя. Впрочем, думай, как хочешь.

– Это всё?

– Нет.

– Ну, что ещё?!

– Твои жертвы ещё впереди.

– Я знал, что ты обязательно это скажешь!
– горько усмехнулся Проквуст.
– Пожалуй, я пойду, пока ты ещё что-нибудь не придумала.

– Ты вернёшь меня императору?

– Передам, кому следует, а дальше не моё дело. Прощай, Норга.

– Спасибо и не падай духом, Гора, ты слишком ярок, чтобы светить впустую.

Георг вновь махнул рукой и мысленно отпустил себя из этого пространства. Арианская ведьма нырнула в зелёное облако и превратилась вместе с ним в светящийся туман, в котором смутно угадывалась дверь. Проквуст потянул её на себя, та сопротивлялась, но недолго, он распахнул её настежь и вышел. Георг открыл глаза, они были полны слёз, да и весь он был насквозь мокрый. Он с трудом встал, ноги дрожали, нелегко далось ему это путешествие, но надо заставить себя дойти до спальни.

За окнами уже темнел вечер, Проквуст принял душ и рухнул на кровать, сон навалился сразу, плотный, без сновидений, исцеляющий.

Пилевич

явился к завтраку, уселся за стол и плотоядно потёр руками.

– Что, Станислав Львович, проголодался?

– Ещё как!
– ехидно улыбнулся Пилевич.
– По новостям.

Ответить ему Георг не успел, в столовую ворвался Артём, громко крикнул 'Всем привет!' и с удовольствием принялся за яичницу.

– Артём, ты, когда домой явился?
– строго спросил Проквуст.

– В два часа ночи, пап, - невинно ответил сын и хитро глянул в его сторону.

Георг обескуражено застыл, наткнувшись ещё и на улыбку Пилевича.

– Какой честный мальчик.

– Спасибо, дядя Стас, хоть вы похвалите.

– Да когда же тебя хвалить, я тебя не вижу совсем!

– Меньше надо ездить на рыбалку.

Все трое переглянулись и дружно засмеялись. Артём вновь нацелился вилкой в тарелку, но Пилевич его окликнул, и теперь его лицо было очень серьёзным.

– Артём, ты хороший парень, остроумный, раскованный, по-европейски современный, но ты бы не смог так фамильярничать, если бы ясно осознавал величие своего отца.

– Станислав Львович, - нахмурился Проквуст, - к чему этот панегирик?

– Погоди, Георг, дай сказать. Твой сын растёт мышцами, а мозги запаздывают.

– Дядя Стас!
– возмутился Артём.

– Спокойно, молодой человек, - усмехнулся Пилевич, - я тебя как сына люблю, потому и беру на себя право говорить вещи по форме обидные. Ты не обиды строй, а запоминай, чтобы потом обдумать.

– Хорошо, дядя Стас, - шутливо нахмурился юноша, - я запомню!

– Звучит многозначительно, - улыбнулся Проквуст.

– Правильно, Артём, - иронично улыбнулся Пилевич.
– Тогда прихвати в свою память и мою теорию о парности чувств.

– Парности чувств?
– переспросили в унисон отец с сыном.

– Да, я так условно назвал свою идею. Суть её в том, что чувства, как реакция и оценка ощущений, всегда следуют парно, например, самая яркая пара: любовь и ненависть.

– Хм, интересно.

– Что интересно, пап? Я не вполне понимаю.

Проквуст вопросительно взглянул на Пилевича, тот кивнул.

– Интересно то, сын, что голод всегда сопровождается сытостью после насыщения, радость всегда сменяет грусть, а боль напоминает о здоровье, - Георг взглянул на Пилевича.
– Станислав Львович, правильно я изложил твою теорию.

– Вполне.

Артём с интересом посмотрел в лица взрослых.

– Хорошо, я и это запомню, но сначала ответьте, почему жадность не сопровождается щедростью, а злодейство, добродеянием?

Проквуст вопросительно взглянул на Пилевича.

– Нет ничего проще, - ухмыльнулся тот.
– Во-первых, можно поискать и найти, я ведь не утверждаю, что величины в паре равновеликие; во-вторых, чем проще чувства, тем ровнее величины....