Дорога в неизвестность: Мои жизни
Шрифт:
– Конечно, я тебя прощаю, - пододвинулась я к нему на неприличную дистанцию. Наши тела соприкасались, и были так близко, что я своим телом практически чувствовала его всего. Эта мысль разожгла во мне огонек какого-то непонятного чувства.
– Мой глупенький "сладенький мальчик"
Кстати о прозвищах. Как только мы начали встречаться, моя лучшая подруга Элисон прозвала Коула "Сладкий мальчик". Это прозвище так к нему приклеилась, что даже я стала его так называть. Он у меня даже в мобильном был так прописан.
– Коул, милый нам пора!
– крикнула его мама, давая понять, что пора уезжать и прощаться.
– Я буду
– Приезжай поскорее.
– Прощай… - пробормотал он, и ушел к машине.
Вот так я отпустила очень дорогого мне человека. Вот так я отпустила мою первую любовь и возможно последнюю и настоящую.
2
Жизнь очень сложная штука, тем более в нашем «Скучновиле». Все мои правильные одноклассники наверняка уже в курсе того, что знаменитую стерву Камилу бросил парень и укатил в Нью-Йорк с родителями. Да еще как бросил с громкой ссорой за день до отъезда.
Ох, как бы я сама хотела бросить все и уехать подальше от этого места, туда, где в твою жизнь никто не сует свой любопытный нос. И если твой парень уезжает, то об этом в этот же день не узнает весь город. И никто не будет тыкать в тебя пальцем, и шептаться у тебя за спиной, боясь высказаться в лицо.
Я стояла и молча, глотая слезы, смотрела, как Коул садиться в машину и машет на прощание рукой. Я не понимала, что это происходит именно со мной. Я не могла в это поверить. В моей жизни не было неудач, я всегда получала от жизни все, что хотела и о чем мечтала. А теперь мой любимый парень, мой сладкий мальчик покидает меня. А еще я завидовала ему. Он, наконец, выберется из этого ужасного места, и будет жить такой жизнью, о которой мы с ним мечтали, но меня не будет рядом.
Я не помнила, как пришла домой. Одежда была вся мокрая от предрассветной росы и влажности. Я тихо поднялась в свою комнату, оставляя за собой грязные следы кроссовок. Скинув с себя мокрые вещи, я залезла под горячий душ. По телу разливалось тепло, но внутри была пустота. Я сползла со стенки на пол и расплакалась. На душе было так погано, что нельзя и описать. Тебя, словно разорвали на кусочки, и вот теперь тебе не хватает большой части твоего сердца.
Куда она делась?
– спросите вы, а я отвечу, - Она сейчас рядом с моим парнем, которого я возможно больше никогда не увижу.
Наплакавшись вдоволь, я вылезла из душа и надела сухую одежду. Сейчас было около 8 часов утра, о чем свидетельствовали тихие скрипы и шорохи, которые невольно производили мои родители, собирающиеся на работу.
Это было их ежедневное занятие. Когда-то они жили в Вашингтоне и отрывались по полной. Мама была первой красавицей и за ней бегали все мальчишки, какие только могли это делать. Папа же был наоборот тихим, спокойным мальчиком, который за всю жизнь не совершал ни одной ошибки. С ним никто не общался и не желал заводить знакомства. Он был одинок. Но однажды его позвали на вечеринку. Нет, не потому что он стал популярен, а из-за того, что хотели поиздеваться над ним, он был гвоздем программы. Там - то они и встретились с мамой. «Когда она увидела его, все вокруг исчезло», как рассказывала мне она. Она подошла к нему, просто взяла за руку и они ушли вместе. С тех пор папа стал меняться, он снял
Тогда то и начались буйные годы их молодости. Они целыми днями пропадали в разных местах и прогуливали школу, пили, курили. Им было по пятнадцать лет. Через три года такой разгульной жизни, мама забеременела, и папа предложил ей выйти за него замуж. И она согласилась. С моим рождением они остепенились и уехали из шумного Вашингтона, они хотели воспитывать меня в более спокойной обстановке. И им попался «Скучновиль», куда они и перебрались через полгода после моего рождения.
С выпивкой, травкой и другим они решили завязать раз и навсегда, чтобы я не была такой, какими были они. Папа устроился работать в какой-то офис, и носил теперь серый льняной костюм. Спустя много лет честной работы, его повысили, и он стал заместителем директора этой фирмы. Мама же, просидев со мной до пяти лет дома, пошла работать в фирму папы, где была его секретаршей. Теперь они ничем не отличались от наших правильных соседей, кроме, конечно же, меня.
Сегодня начиналась каторга. Моя "любимая" школа. Снова эти шепотки за спиной, завистливые взгляды, а теперь и насмешливые. Мол, стерва получила по заслугам.
В школу нужно было к 9 часам, так что у меня был еще час в запасе. Я заплела свои длинные волосы в косичку и подошла к зеркалу. На меня смотрела высокая блондинка с заплаканными и опухшими голубыми глазами, с маленьким, аккуратненьким и немного вздернутым вверх носом. С полными губами, не нуждающимися в помаде, так как от природы имели темно розовый цвет. Я была совершенно не в форме и не хотела идти в школу. Но не хотелось добавлять тем для пересудов.
Элисон позвонила мне и попросила ее подобрать по дороге в школу. У нее машина отказалась заводиться и лишь странно тарахтела. Я согласилась заехать за ней, и мы попрощались, чтобы продолжить сборы.
Я подвела глаза по контуру черным карандашом, не пожалела серебристых теней и конечно же тушь, увеличивающая и без нее немаленькие густые ресницы. На ноги одела серебристые с золотом босоножки, сверху были надеты миниатюрные белые шорты и обтягивающий белый топ. Этот наряд выгодно оттенял мой безупречный бронзовый загар.
Но это было не все, мне не хватало одной вещи. Мне не хватало утреннего звонка Коула с пожеланиями провести удачно день.
Я уставилась на себя в зеркало и долго разглядывала свои глаза. Знаете, эта краснота, сильно оттенявшая мои глаза, меня пугала. Я стала присматриваться, и заметила, что взгляд мой изменился. В нем больше не было того высокомерия, которое я привыкла видеть, в нем читалось ожидание. Чего я ждала, спросите вы, конечно же, звонка Коула. Я все еще надеялась, что даже если он переехал, то все же не изменил своим привычкам. Пусть даже мы теперь не пара, но его звонок, я ждала с большим нетерпением.
Я отлично понимала, что Коул был тем человеком, который понимал и ценил мою душу, соглашался с моими иногда достаточно глупыми доводами и тот который просто меня любил. Он не искал во мне выгоду, он просто любил меня за то, что я у него была. И ему неважно было мнение остальных, он никогда не считал меня стервой, для него я была единственной и любимой.
На моем столе завибрировал телефон, и я рванула к нему. На дисплее высветилось имя "Элисон". Сердце мое, секунду назад трепетавшее, как птичка, замедлило ход, и я ответила.