Дорога в неизвестность
Шрифт:
С обоих флангов к нам потянулись другие бойцы. Одни забрали оружие у ничего не понимающей «десятки», другие потянулись к нам. И тут меня осенило, что происходит: вся эта толпа, за исключением тех, кому упирались стволы в затылки, была вооружена АКС-74.
– Артак Размикович,- мужчина приказавший разоружить противника, подошёл к нам,- Вас не затруднит объяснить, что здесь происходит?
– Конечно объясню, но в более спокойной обстановке.
– Хорошо,- ответил тот и повернувшись на кольцо, кивнул на стоявших под дулами теперь уже безоружных людей,- Расстрелять этих фраеров.
– Стой, Андрей,
Сверля Артака ненавидящим взглядом, главный снял рацию с пояса и нажал кнопку приёма.
– Бойцы, слушай мою команду. Отбой атаки, повторяю, отбой. Атаковать силы неприятеля запрещается без моих указаний.
– Вот и чудно. А теперь пообещай, что не отдашь другой приказ, когда мы будем уходить отсюда.
– Просто пообещать?!- удивился здоровяк.
– Да,- пожал плечами Артак,- я надеюсь, что в это нелёгкое для всех нас время, остались порядочные люди, отвечающие за свои слова.
– Обещаю,- пробубнил здоровяк.
– Свяжись с нашими,- посмотрел на меня Артак,- передай им, что мы пойдём первыми, нас сопровождает большой отряд, чтобы не вздумали стрелять. Скажи, что это мои люди.
Повторять мне не пришлось, хоть и находился я, мягко говоря, в шоке от всего произошедшего. Включив рацию, я передал слова Артака. Бес после небольшой тишины приказал идти по улице Новороссийской Республики к зданию библиотеки, чтобы дворами пройти к убежищу. За это время не прозвучало ни одного выстрела, зато с моря, клокоча, надвигалось размытое пятно: на пир, приготовленный на аллее, летели облезлые огромные чайки.
Бес, встретивший нас возле наземного входа в убежище, с недоверием посмотрел на подошедшую толпу. Сказав подождать им за зданием, он кивнул Артаку на дверь и пошёл вниз. Следом занесли Руслана, потом прохромал Серёга. К входу я подошёл последним и на ватных ногах. Мышцы, получившие изрядную долю напряжения, ломило от усталости, и по-хорошему, нужно было срочно лечь спать: вторые сутки на ногах – не шутки. Только в ближайшие часов 8 уснуть не получится точно. Может, оно и к лучшему. Не говоря никому ни слова, я зашёл в соседнюю дверь, ведущую в здание Городского Дома и, поднявшись на крышу, сел лицом на восток.
Что может быть лучше, чем встретить рассвет на крыше? Мир, пусть и почти уничтоженный и изменившийся из-за нас, оживает с рассветом, даря нам надежду на жизнь. Конечно, увидеть солнце мне не дала скрывающая небо серая стена, но на какой-то миг я почувствовал ласковое прикосновение зарождавшихся на востоке лучей, сделавших даже клочкастые облака более светлыми и добрыми, и вселивших в мою душу мысль, что всё-таки всё будет хорошо. Ведь по-другому быть просто не может.
– Что ты за персонаж? Все, главное, вернулись, Кира нет. Я с ног сбился. Хорошо, на улице видели, что ты сюда пошёл. Пойдём вниз,- раздался за спиной голос Беса,- мы послали людей в Центр, нужно рассказать, что произошло ночью, чтобы иметь полную картину происходящего. Что ты вообще здесь делаешь?! Пулю словить решил?!
–
– Кир, я тоже не просто так прошу. Он к девчонке пошёл, устроил истерику возле карцера, подрался с охраной. Теперь сидит вместе с ней. Эти ваши тоже очухались, но пока сидят под замком.
– Запарили ваши истерики,- я встал на ноги и повернулся к Бесу.- Я думаю, можно стягивать силы обратно в убежище – атаковать больше никто не будет. Полсотни человек, перешедшие под наши знамёна – весьма весомый аргумент.
Ответ Беса заглушила пулеметная очередь. Развернувшись на 180 градусов, он сорвался к ближайшему пулеметному гнезду и отвесил сидевшему там бойцу оплеуху.
– Да на кой хрен тебе эти чайки сдались! Идиот!
– Не кипятись,- подошёл я сзади,- пойдём вниз.
Спустившись по ступенькам в предбанник, мы еле протиснулись через толпу жителей тюрьмы и пошли в зал заседаний, шум от спора в котором был слышен в коридоре, несмотря на закрытую дверь. Я обогнал Беса и зашёл в зал первым. За столом, стоя по разным сторонам, пытались переорать друг друга Артак и Иваныч. Рядом с Артаком молча сидел мужчина средних лет, благодаря которому у нас и появилась возможность покинуть здание поликлиники.
– Кирилл,- протянул я ему руку.
– Я знаю,- ответил тот, оставив мою ладонь раскрытой.
Арестанты народ тяжёлый – свои понятия, свои мысли. Можно, конечно, тоже развести спор, поднять тему неуважения и прочие манипуляции словами, которыми они любят пользоваться, но страсти в зале и без того накалены до предела. Из слов, которые мелькали между матами на армянском языке и не менее снабжённой матами речью Иваныча, я понял, что последний категорически против того чтобы «в его убежище оставалась хоть на минуту эта бандитская кодла». Артак, как человек со свойственным ему темпераментом, естественно тут же принял слова на свой счёт.
– Хватит орать!-вмешался я в спор.- Вы друг друга голосом пытаетесь взять? Ещё подеритесь тут. А что? Нам же мало проблем. Два взрослых человека, а ведёте себя, как малолетки. Смотреть противно. Нас ночью чуть не поубивали всех, радоваться надо, что дышим. Что вы не поделили?!
– Я не позволю, чтобы в моем убежище…
– С каких пор оно стало твоим?- Бес с непоколебимым видом шагнул вперёд с заложенными за спину руками и посмотрел на Иваныча,- за него отвечаю я, во-первых, а во-вторых, окончательное решение может принять только Василий Игнатьевич. Меня зовут Антон Владиславович,- посмотрел он на мужчину, оставив руки за спиной.- Если я правильно понял, то вы и ваши люди прибыли с территории бывшего СИЗО.
– Андрей,- сощурился тот в ответ.- Вы все верно поняли. Мне интересно только два момента: почему никто из города не знает о подземных убежищах и почему спустя три года голодного выживания вы никак не обозначили своё существование?
– Потому что это информация не для всех. Об убежищах стало известно тем, кто ближе всего находился к Центру. Тоннель, ведущий от нас вглубь города, был обвален, а выход на поверхность первое время не представлялся возможным. Помимо этого, вы могли заметить, как отреагировали некоторые люди, узнав об их существовании, и ситуация, которая длится уже неделю, достигла апогея сегодняшней ночью.