Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути
Шрифт:
– Да, не за что, Федор Петрович, моя заслуга не столь уж велика, – скромно возразила учительница. – В свою очередь хочу передать благодарность вашей супруге за те продукты, что она мне привезла.
– Да что вы, разве это сравниться с тем, что вы для нас сделали. Кстати, моя жена ведь обещала вам кое что из промтоваров. Знаете, буквально два дня назад к нам в магазин был предновогодний привоз. Обычно он где-то за несколько дней до тридцать первого бывает, но тут у нас так получилось, что вчера большое начальство из Алма-Аты приезжало. Ну, так военторговское руководство решило пораньше завоз сделать, чтобы одновременно и на них впечатление этаким изобилием произвести. Так что сейчас у нас в магазине есть выбор, и жена не знает, что именно может вам понравиться. В общем, она просила передать, что если вы найдете свободное
Предложение Ратникова было настолько неожиданно, что Ольга Ивановна не сразу на него отреагировала.
– Прямо не знаю, что вам и сказать… я ведь доставлю вам столько беспокойства. Потом, там же у вас, наверное, пропускной режим, – растерянно говорила Ольга Ивановна.
– Да, ерунда, – улыбнулся Ратников. – У нас же там служат местные жители, ваш же ученик Валера Дмитриев, или вон Муканов, казах из Сажаевки. Неужто вас, русскую женщину, я побоюсь привезти к себе в дивизион. Тем более вы же там посетите всего лишь магазин… ну и нашу квартиру. Моя жена очень вас ждет.
– Не знаю… А куда и как все это… и после, потом, как я вернусь? – продолжала боязливо но явно против собственной воли сопротивляться Ольга Ивановна.
– Вернетесь очень просто, на той же нашей машине. Если вы можете, то можно прямо сейчас не откладывая съездить. Вы ведь, насколько я знаю, по четвергам только в первую смену работаете? – выказал неожиданную осведомленность Ратников.
– Да, – машинально подтвердила учительница.
– Ну вот. Я сейчас поеду за второй сменой, а потом заберу первую и вас. А когда машина пойдет за второй сменой, она и вас отвезет. Все проще-простого. Таким образом, там у вас будет почти четыре часа времени. Вы и в магазине отовариться успеете и к нам зайти. Отобедаете у нас, и домой поедете…
27
Предложения подполковника звучало настолько убедительно, надежно. У Ольги Ивановны сразу возникло ощущение, что это действительно реально, даже нетрудно, и здесь нет ничего необычного. Возможно, если бы Ратников не был так напорист и убедителен, Ольга Ивановна на это путешествие никогда не решилась бы. Но, на том и порешили. Ратников уехал за второй сменой, а Ольга Ивановна пошла проводить очередной урок. Потом у нее было «окно», в которое она сбегала в Поссовет к Марии Николаевне, ибо подруга с утра позвонила ей в школу и просила при первой оказии обязательно к ней зайти. Председательница и поведала о вчерашних событиях в Алма-Ате, о которых пока еще никто в поселке не знал.
– Так я и думала. Помнишь, Ивановна, что я тебе говорила? Так оно и вышло, – взволнованно мерила шагами кабинет Мария Николаевна. – Во вторник Кунаева освободили, а вчера с утра перед зданием Верховного Совета манифестации начались, несколько тысяч человек вышло, молодежь в основном, скандировали лозунг: каждому народу своего вождя. Просили миром разойтись – не помогло. К вечеру площадь оцепили войска, милиция и начали разгонять, саперными лопатками, дубинами, бронсбойтами. Ох господи, спаси сохрани. Много раненых и убитые есть.
– Перестань нервничать, Маша, – попыталась утешить подругу Ольга Ивановна. У нас-то в области все тихо, не знаешь?
– Да, в общем тихо. Тут казахи в основном забитые, их еще Протазанов так прижал, что они не скоро голову подымут. А такие как Танабаев возбухать не станут, для него его должность важнее всего. Вроде была попытка в Усть-Каменогорске, студенты-казахи из «педа» и «стыр-дыра» с лозунгам вышли, но немного, человек тридцать, не больше.
– Ну и что?
– Да ничего, на мосту через Ульбу их милиция блокировала и никуда не пустила. В некоторых других городах республики тоже что-то было, но без особого шума и последствий. Зато в Алма-Ате целое побоище. По последним данным, что мне по телефону по секрету сообщили, вроде одного дружинника убили русского и несколько митингующих. Арестовано несколько сотен…
Ольга Ивановна чуть не опоздала на свой урок, её мысли после того, что ей поведала Мария Николаевна, как бы раздвоились, и она не без труда заставляла себя сосредотачиваться на проведении учебных часов. Ну, а после шестого урока она уже в будке военной машины ехала на «точку». Дети, обычно, когда в будке не было взрослых, чуть не стояли на головах, но сейчас вели себя спокойно. Даже Игорь
– Вы не беспокойтесь, это только вначале немного потрясет, ближе к дивизиону дорога будет лучше.
– Спасибо, я не беспокоюсь, – улыбнулась в ответ учительница.
Игорь понимал, что не с проста его родители вдруг начали обхаживать Ольгу Ивановну, даже на «точку» пригласили. Догадывался, что таким образом, кроме всего прочего они хотят не допустить появления в его аттестате тройки по русскому языку и литературе. Впрочем, сам он обо всем этом почти не думал и не особо беспокоился. Его, например, куда больше волновало то, что у него не получается прием который он отрабатывал в казарме с Фольцем, или то, что Малышев обещал, да так и не переписал до сих пор ему на кассету все «белогвардейские» песни певца-эмигранта Бориса Гулько. Напрягало и то, что мать узнала о его переписках с Ирой и Светой. Немного беспокоило и послешкольное будущее. Что же все-таки делать, куда поступать? В институт, как хочет мать, или в военное училище имени Верховного Совета РСФСР. Но что он решил уже твердо, что учиться будет только в Москве, а «базироваться» в Люберцах, где его ждут… и не только тетя Вера. А в остальном, он особо ни на чем не зацикливался, и жизнь казалась ему прекрасной, как и у всякого здорового, красивого и уверенного в себе юноши на семнадцатом году жизни.
Анна, предупрежденная мужем, что Решетникова согласилась приехать, ради этого случая решила объявить «санитарный день» и магазин вообще не открывать. К приезду школьников она вышла к машине в монгольской дубленке и чешских сапогах «Цебо» – женщина перед жнщиной даже вроде бы не думая о том всегда, полуинстинктивно хочет «выпендриться».
Ольга Ивановна впервые видела воинскую часть изнутри. Она много слышала о «точке» от тех немногих очевидцев из поселка здесь иногда бывавших, но действительность всегда оказывается несколько не такой чем ожидаемое. Сразу бросалось в глаза сочетание вроде бы не сочетаемого: образцового порядка – ровные пробитые в снежных сугробах дорожки, расчищенная бетонная площадка, окруженная ровными подбитыми деревянными лопатами снежными валами, голые, но ровно подстриженные деревья… И тут же убогий забор из полуистлевшего штакетника, за которым виделись такие же, как в Новой Бухтарме небольшие на четыре квартиры щито-сборные «финские» домики, в которых жили офицеры и их семьи. Домики по самые окна утопали в сугробах. По сравнению с поселком, где почти весь снег «съедали» выбросы с цемзавода, здесь, казалось, везде и повсюду царил снег, снег, снег. Превалировали белые и серые краски, прежде всего, конечно, белый, искристый слепящий снег, серый это цвет ДОСов, казармы, забора, серые шинели солдат и офицеров, цвет патологической бедности. На этом фоне явным анахронизмом смотрелась встречавшая машину Ратникова, роскошная дама в дубленке с пышным воротником и красиво облегающих ее ноги сапогах на тонкой шпильке, которую, казалось, всю буквально распирало от сытости и довольства. Ей было явно нелегко на таком каблуке стоять на снегу, тем не менее, она как-то приспособилась. Увидев Ольгу Ивановну, подполковничиха приветливо заулыбалась. Подошедшие к машине солдаты, с удивлением смотрели, как командирша, буквально раскланивается и расточает улыбки и благодарности этой скромно одетой сухонькой пожилой женщине…
Очередное несоответствие Ольга Ивановна увидела, когда Анна повела её в магазин. Внешне неказистое строение, тем не менее, когда зашли внутрь, перед глазами предстало хоть и небольшое, но достаточно уютное натопленное помещение. Ратникова закрыла входную дверь на засов, предварительно «отбрив» нескольких солдат, которые, видимо, собирались что-то купить. Ольга Ивановна, имея более чем тридцатилетний педстаж с удивлением отметила, насколько быстро и безропотно солдаты удалились. Такого ей еще не приходилось видеть, что молодые и по всему далеко не робкие молодые парни так беспрекословно слушаются женщину. Этого не наблюдалось ни у них в школе, ни тем более в поселке. Здесь же Ратникова довольно высокомерно, если не сказать грубо заявила солдатам: