Дорога в никуда

Эдриан Лина

— Тим. Он последние дни ещё невыносимей, чем обычно.

Моё сердце, кажется, пропустило удар. Он сказал “ещё невыносимей”. То есть Тим переживает? И для него произошедшее что-то значит? О чём он думает? Что чувствует?

Я тряхнула головой, прогоняя почему-то ожившую надежду и интерес. Мне должно быть все равно. Я вновь прижалась к Майку и постаралась сосредоточиться на фильме.

После просмотра фильма Майк поехал домой, чмокнув на прощание и пообещав заехать завтра. Я благодарно улыбнулась. Закрыла за ним дверь и оглядела пустую квартиру.

Может, стоило попросить его остаться? Пустота квартиры сегодня вызывала во мне тревожное чувство. Но рядом с Майком я чувствовала себя невероятно виноватой. Совесть грызла, зудела, жужжала. Это было невыносимо. Я очень надеялась, что скоро совесть успокоится.

Я легла спать, но как и в предыдущие ночи просто смотрела в потолок и не могла уснуть.

Он, Тим, что-то перевернул у меня внутри, сломал, перенастроил. И почему-то я знала, что не получится так просто забыть, не думать. И так и произошло.

Прошло еще две недели с того дня, с Дня Рождения Тима. За это время я нашла сто и одну причину, чтобы не ездить вместе с Майком никуда, боясь случайно с ним встретиться. Чего именно я боялась? Своих чувств? Что он всё расскажет и подставит меня? Я и сама, кажется, до конца не знала.

Я так и не смогла признаться Майку. Наши отношения продолжались. И, конечно, совесть периодически поднимала голову и намекала, что я поступаю неправильно, но если быть до конца честной, я намного больше тревожилась из-за загадочности Тима, чем из-за предательства по отношению к Майку.

Нет, я не была ужасной стервой, по крайне мере, так мне хотелось думать. Просто у нас с Майком изначально все было несерьезно. Я вообще не была уверена, что я у него одна единственная. И мне было все равно. Нам было весело, хорошо, но мы не клялись друг другу в любви и верности, и нас обоих это устраивало. А может, я себя просто так успокаивала… Успокаивала этими мыслями свою периодически зудящую, надоедливую совесть.

Я никогда не страдала тягой к саморазрушению. По крайне мере, так мне казалось раньше. Да, моя жизнь последнее время уже не была примером жизни хорошей, правильной девочки. Это был мой бунт, частично осознанный, моментами контролируемый, а по большой части непредсказуемый. Я хотела, чтобы моя жизнь стала ярче, менее пресной, однообразной. Я захотела узнать себя лучше, свои желания. Я хотела не чувствовать пустоты и одиночества. Но то, что происходило со мной сейчас, я уже не могла объяснить.

Тим… Я думала о нём слишком часто.

Интересно, какое у него полное имя? Тимофей? Тимур?

Я мотнула головой, пытаясь выгнать из головы эти навязчивые мысли о нём. Я сидела на подоконнике в своей квартире и читала книгу. Правда, кажется, я уже и не вспомню ни о чем были последние прочитанные страницы, ни о чем вообще книга.

На этой неделе я начала ходить на танцы, решив, что пора себя всё-таки чем-то занять. Раньше я занималась танцами, поэтому тело достаточно быстро начало вливаться в режим, и мне это нравилось. В целом, появилось ощущение, что спорт в любом виде — это то, что мне сейчас

нужно. По крайне мере, после него я чувствовала себя живой и энергичной.

Где-то в комнате зазвонил телефон. Я опустила на пол ноги в теплых носках. В Москве было дождливо и пасмурно, несмотря на то, что была середина лета, в квартире достаточно прохладно, а я в целом всегда была достаточно мерзлявая.

— Привет, дорогая, — раздался голос Кэт.

— Привет. Как дела? — ответила, удобнее усаживаясь на диван.

— Знаешь, — в трубке послышался стук и звук сильно похожий на всхлип, — знаешь, паршиво.

— Что случилось? — я напряженно выпрямилась.

— Я встречалась тут с одним… Не рассказывала тебе, а сегодня… а сегодня… — Кэт начала заикаться и всхлипывать одновременно. — Он там с ней…

— Ты где? Я сейчас приеду!

— Я… я… — В трубке повисла тишина как будто Кэт не знала, где она, но через пару минут она всё-таки назвала адрес. Я включила громкую связь и параллельно начала собираться.

— Ты одна?

— Да… нет…

— Что это значит?

— Я была с подругами в клубе, когда увидела его. Не хочу к ним возвращаться, — расслышать все слова было сложно, потому что на фоне стало еще более шумно, а голос Кати всё также прерывался всхлипами.

— А почему не хочешь возвращаться?

— Они… это его знакомые.

Я вздохнула. Быстро надела черные джинсы, короткий красный топ, нанесла на ресницы тушь, румяна, чтобы лицо не казалось совсем бледным и выбежала на улицу, где уже ждало такси.

Через 30 минут я входила в клуб. Подругу нашла сразу, та сидела, как и предупредила, за самым дальним столиком, далеко от танцпола и пила какой-то коктейль.

— Привет, — неуверенно улыбнулась я, подходя.

Кэт просто кивнула и жалостливо посмотрела в ответ. Я села рядом и обняла подругу, положив её голову себе на плечо.

— Знаешь, я думаю, что он полный придурок, если променял такую офигенную тебя на кого бы то ни было, — сказала на ухо, перекрикивая музыку.

Кэт хмыкнула, подняла голову. Кажется, она уже успела немного успокоиться и прийти в себя.

— Я даже не хочу больше об этом думать. Я просто вычеркнула его из своей жизни.

— А ты уверена, что поняла ситуацию правильно? — аккуратно уточнила.

— Я не хочу разбираться и выяснять. Она сидела на нем верхом, и он держал её за задницу. Он не выглядел возмущенным и не пытался от неё отделаться! — глаза Кэти зло сверкнули.

Я закусила губу. Вообще-то ситуация не выглядела так, что нужно было ставить крест и даже не дать парню объясниться. Да, бесспорно, произошедшее выглядело скверно, но его точно нужно было обсудить. Я посмотрела на воинственно настроенную Кэти, на её коктейль. И решила, что для начала надо выпить и успокоить подругу, насколько это возможно.

Спустя 3 коктейля и 2 шота, Кэт уже не была так категорично настроена и почти готова к переговорам. Правда, я была не уверена, что парень Кэт, которого, как оказалось, зовут Давид, ещё не ушёл.