Дорога в школу
Шрифт:
— Всё, слазь уже. Вырос-то как, скоро меня перегонишь!
— Конечно, перегоню. Ты ниже и мамы и папы, у меня высокая наследственность!
Она улыбнулась и выпустила меня из объятий и несильно, шутя, толкнула.
— Слазь уже, высокий наследничек.
Я опять перебрался в своё кресло. На душе было хорошо, но чего-то не хватало. Точно! Я всё еще хочу есть!
— Мы идем на ужин?
— Не хочется. — Милисандра потянулась, подняв руки в замке над головой. — Давай сюда закажем? Тебе бы чего хотелось?
— Поесть, конечно!
Она коротко улыбнулась.
— А
— То, что едят. Еду поесть.
— Ладно, я поняла. Закажу на свой вкус. Только попробуй мне всё не съесть! — И она погрозила мне пальцем, прямо как малышне непослушной. Затем встала и ушла в свою комнату. Появилась только через двадцать шесть с половиной минут. Я чуть не уснул.
— Я заказала, скоро должны приготовить и доставить.
Она всё же переоделась, вот почему её так долго не было. Сразу бы сказала, что пошла переодеваться, я бы тоже комбез накинул, а так сидел тут, ждал. Мне показалось, что если она выйдет и не увидит меня, то расстроится.
Вскоре еда была доставлена. Охрана встретила наш ужин и расставила на столике. Мы все четверо ели молча, каждый думая о своём. О чем думала Мама Мили, я теперь не знаю, суперспособность пропала, а вот я лично переваривал разговор «в гостях» и слова Милисандры про странность девочки. Поели, охрана опять встала, а мы вдвоём сидим, пьём. Я молочный коктейль, Милисандра свой «полезный» сок. Она как-то хотела и меня заставить его пить, только ничего у неё не вышло, меня название отпугнуло сразу. Всё полезное — невкусно, это я уже давно знаю.
Эх, так спокойно на душе, но я все-таки решил продолжить прерванный разговор.
— Так что ты там говорила про любовные танцы?
Мама Мили закашлялась, чуть не подавившись соком. Чего это она? А паника-то, паника от чего?
— Я такое говорила? — Да она не откашлялась полностью, а уже что-то отвечать пытается сиплым голосом. Зачем торопиться? А мне всегда замечания за такое делали. Прокашлялась и уже нормальным голосом. — Когда?
— Ты говорила, что обучалась любовным танцам. Или йогным танцам, уже не помню.
Паника прошла, в эмоциях веселье, а в голосе возмущение:
— Врё-ёшь! Я такого не говори-ила!
— Так обучалась или нет?
— Валеричка, тебе рано это знать, я уже тебе это сказала.
— Да, да, я помню, что не разбираюсь в искусстве любви и секретных йоговых танцах. — Веселье в эмоциях усилилось. — Так чем тебя так поразила эта девочка, что ты её странной назвала? Про косметику ты уже сказала.
Милисандра задумалась, веселье из эмоций пропало.
— Может мне показалось, — да нет, в эмоциях уверенность, что отнюдь не показалось, — но когда она вошла в комнату, то сделала несколько движений, которые мы изучали на тех курсах.
— Что за движения? «Спокойное море» которые?
— Не важно. Тебе всё равно не понять.
— Ты опять будешь утверждать, что мне рано любить?
— Валя, об этом с тобой должна говорить твоя мама.
— А ты мне кто? — Вот это волна приятного тепла эмоций от неё! Как от куска горячего пирога, которым меня угощали на кухне.
— Ну ладно, я постараюсь тебе объяснить. — Как она легко
— Да, да, я всё это знаю. — Нетерпеливо перебил я её неспешный рассказ. Так она в своём рассказе до чего-то интересного к утру только доберётся. — Потом мама с папой любят друг друга, и получают от этого удовольствие. А потом из мужского семечка у женщины в животике вырастает ребенок. — Пока я это говорил, глаза Милисандры всё увеличивались и увеличивались, а у меня нога зачесалась. Левая. — Ты чего, мама Мили? — Почесал ногу, ах, какое блаженство! А она смешная с такими глазами. Улыбнулся ей. — Когда ты была беременная, а потом родила Лилию, мне уже пять давно было. А в пять мне мама дала книжку «Как появляются люди», потому что мама Изольда мне сказала, что люди появляются из света, а это оказалось неправда. Я в книжке про это всё прочитал ещё в пять оборотов, а сейчас мне почти двенадцать, я давно взрослый. Так что там с любовными танцами-то?
— Так ты знаешь…ну, как мы… они… — Милисандра неопределенно покрутила пальцами рук. По-моему, у неё случился крах представления обо мне. Она что, действительно считала, что мне ещё пять?
— Как папа с мамой друг друга любят? Знаю. Там были картинки со стрелочками и пояснениями, что куда надо вставлять, чтобы получился ребёнок. Ничего интересного.
— Точно! Ничего интересного, ты прав. — Она с заметным облегчением уцепилась за мою последнюю фразу. — И там, на курсах, рассказывают, — продолжила она, осторожно подбирая слова, — что нужно делать, чтобы тебя хотел сделать своей женой любой мужчина, который тебя увидел.
— А тебе это было зачем, ты же уже была замужем? Ты хотела улететь от нас на Перун, где мужей можно много? А папу бы тут оставила?
— Сколько сразу вопросов! Нет, я люблю твоего папу и никогда его не оставлю. Просто иногда нам, женщинам, это нужно.
— Что нужно?
— Нужно знать, что кто-то другой хочет тебя сделать своей женой. Кроме мужа.
— Не очень понятно, но давай уже про девочку.
— Ага, про девочку. — Милисандра задумалась, глаза затуманились. Видимо, старается, чтобы перед глазами встала та сцена. — Когда она вошла, то сразу начала определенный… ну, можно назвать это комплексом движений, который как раз и проверяет других мужчин. Точнее, это не сам комплекс, а подготовка к нему. Разминка. А она на тебя пристально так смотрит и делает эту разминку. Вот я и испугалась, почему-то. За тебя.
— Почти ничего не понял. Ты испугалась, что эта девочка заставит хотеть меня стать её мужем, я правильно тебя понял?
— Ну, это же вроде как не честно, заставлять других… — И глаза прячет. Артистка видеопостановки! В эмоциях-то нет смущения, только злость на эту девочку. Ха, а ведь недавно сказала, что сама тоже так делает. Где логика?
— А ты сама часто такой комплекс делаешь?
— Ну, не то чтобы часто… — Протянула она. Ой, вот теперь ей стыдно! — Но я и папе твоему его показываю, ему очень нравится, я же для него училась.