Дорога в страну наслаждений
Шрифт:
Круз пожал плечами и сказал безразличным голосом:
– Я прекрасно вижу твой расчет – использовать близнецов в своих корыстных целях. Я знаю, что мой брат не был святым. У меня нет иллюзий на его счет. Но, принимая во внимание его первую женитьбу, вряд ли он женился бы на няне по расчету. Он был страстной натурой, ты красивая женщина. И безусловно, ты постаралась, чтобы ваша связь не закончилась просто любовной интрижкой между боссом и служащей. В конце концов, мне известны твои методы из личного опыта. Твой расчет состоял в том, чтобы завлечь его в постель, а потом и в ЗАГС, чтобы обеспечить себе безбедное
Тринити так хотелось предпринять еще одну попытку и разубедить его в своей корысти, но его слова о «личном опыте» умерили ее решимость, и Тринити снова почувствовала себя униженной. Один брат отверг ее, а другой использовал в своих целях. Но сейчас не время думать о себе, надо бороться за Маттео и Санчо.
Тринити расправила плечи и решительно заявила:
– Я не собираюсь покидать близнецов. Я их официальный опекун, им и останусь.
Круз сложил на груди руки.
– Мне ничего не стоит отсудить опеку над близнецами через суд. Ты этого хочешь? Как думаешь, в чью пользу будет решение суда? Опеку присудят состоятельному родному дяде или мачехе, растранжирившей состояние мужа? Стоит ли говорить о том, что, в случае доведения дела до суда, ты не получишь ни цента.
Тринити побледнела как полотно и едва держалась на ногах. Сделав несколько коротких вдохов, она постаралась сохранить самообладание.
– Ты не смеешь мне угрожать, – твердо сказала она. – Я являюсь опекуном мальчиков в соответствии с волеизъявлением Рио.
– Я уже сказал, что твои игры меня не интересуют, – раздраженно ответил Круз.
– И меня тоже, – завопила Тринити. – Я не позволю тебе отобрать у меня опеку над Мэтти и Санчо.
– Мэтти? Это еще кто такой? – с отвращением спросил Круз.
Тринити уперла руки в бока.
– Да будет тебе известно, что так Санчо называет своего брата, как только начал говорить.
Круз презрительно усмехнулся:
– Что за дурацкое имя для наследника империи Де Карильо?
Тринити оцепенела:
– Что ты имеешь в виду под наследником? Разве твои собственные дети не станут наследниками?
Терпение Круза было на исходе. Он завелся не на шутку, как и его либидо. Он, к собственному неудовольствию, не мог отвести взгляд от груди Тринити, обтянутой шелковой блузкой. Она была застегнута на все пуговицы до высокого воротника-стойки и тем не менее выглядела весьма провокационно. Ему так и хотелось расстегнуть блузку и полюбоваться этими тугими выпуклостями…
Все это неприятно напомнило Крузу тот вечер, когда он застал ее у себя в кабинете, куда она зашла якобы за книгой.
Он утратил над собой контроль, поняв, что ничем не отличается от своего отца, несмотря на все старания.
Круз припечатал ее к стене, тесно прижавшись к ней возбужденным членом, погрузив пальцы в ее горячее лоно и захватив губами твердый бутон соска. И в тот же момент очнулся…
Кляня ее про себя на чем свет стоит и пытаясь унять взбунтовавшуюся плоть, Круз, несмотря на бушующий в паху пожар, произнес ледяным голосом:
– Маттео и Санчо станут моими наследниками. Я не собираюсь заводить детей.
Тринити потрясла головой:
– Почему ты так решил?
Понимая, что и так уже сказал слишком много, Круз подавил желание объяснить,
Круз был уверен, что лишен родительских качеств, и не хотел становиться отцом. Но рождение племянников изменило ситуацию, как и гибель Рио. А тут еще эта женщина, считающая, что только она может растить мальчишек. Эта мысль была ему невыносима.
Круз понимал, что совсем не знает племянников. В их редкие встречи они прятались за спиной Тринити или за юбкой няни. По правде говоря, до гибели брата он не чувствовал особой надобности навещать близнецов, точнее, просто не знал, как себя с ними вести. Но сейчас в нем сработал защитный инстинкт, поразивший его своей силой. Это напомнило то время, когда ему также хотелось защитить маленького Рио. Воспоминание было мучительным, ведь он не сумел уберечь брата от опрометчивых шагов. Но в состоянии защитить племянников.
Возможно, Тринити хочет вытянуть из него побольше денег. Он проклинал тот день, когда она появилась в его жизни.
– Даю тебе на раздумья сегодняшний день. Завтра в полдень я заеду к тебе. И поверь мне, если ты не назовешь свою цену, готовься к судебной тяжбе. В этом случае ты точно пожалеешь, что отказалась от моего предложения, – произнес он не терпящим возражений тоном.
Глава 2
По дороге в дом Рио, расположенный недалеко от Риджентс-парк, – Тринити никогда не считала его своим – у нее по-прежнему голова шла кругом. Было такое чувство, будто ее побили, но не кулаками. Круз нанес ей моральный удар. Мысль о том, что она когда-то воображала, что влюблена в него, была унизительна.
Он и слышать не хотел никаких объяснений, так велико было его недоверие к ней. А его угроза отобрать близнецов через суд просто шокировала.
Тринити и без Круза прекрасно понимала, что проиграет суд. Стоит только адвокатам заглянуть в ее прошлое. Где уж ей тягаться с сильными мира сего вроде Круза Де Карильо.
Ей и в голову не пришло подумать о предложении Круза об откупе. Мысль о том, чтобы передать мальчиков под опеку холодного и властного дяди, была для нее невыносима.
Его физическая близость по-прежнему нервировала и возбуждала Тринити. В его присутствии она слишком остро ощущала себя женщиной. На нее снова нахлынули воспоминания о той катастрофической ночи ее унижения.
Она работала горничной в доме Круза почти полгода. Однажды вечером Тринити, мучаясь бессонницей, заглянула в кабинет Круза, чтобы выбрать книгу. Круз сам предложил ей пользоваться библиотекой, застав ее однажды за чтением романа.
Тринити понимала, что испытывает чувство влюбленности к своему загадочному боссу. Она даже прочитала о нем статью в «Файнэншел таймс», обнаружив газету в корзине для мусора во время уборки кабинета.
Круз был для нее воплощением успеха и образованности. Тринити мечтала и сама обрести эти качества, чтобы преуспеть в жизни. Нечего и думать о том, что мужчина, подобный ему, может обратить внимание на такую, как она. Хотя он всегда был с ней очень вежлив. Иногда она чувствовала на себе его любопытный взгляд, что приводило ее в немалое смущение.