Дорога великанов
Шрифт:
На протяжении нескольких недель меня преследовал образ мертвой девушки. Убийца не просто порешил жертву, не просто раздел, но еще и на радость публике выпустил ей кишки. Картинка распаляла меня. Не то чтобы я желал мертвеца, нет, конечно, но затуманенный, остановившийся взгляд и бледное, почти серое лицо меня возбуждали. Я не чувствовал никакого стыда. Однако не понимал, почему живая Венди оставляет меня равнодушным, а труп возбуждает.
В баре «У присяжных» я опустошил две бутылки вина, молясь о том, чтобы полицейские не прочли мои мысли. После второй бутылки у меня начались галлюцинации, и я отправился спать.
Утром, однако, дурные мысли
40
Я избегал Венди и давно не видел ее, но однажды почувствовал, что могу ее потерять. С тех пор как она бросила своего серфера-продавца, перед ее домом в очередь выстраивались поклонники.
Я позвонил ей и пригласил на обед. До сих пор не мог поверить, что увлекся мертвой девушкой, и хотел оставить дурное воспоминание позади. Я пошел в атаку:
– Венди, давай поженимся!
Она недоверчиво приподняла верхнюю булочку на своем гамбургере:
– Поженимся? Просто так?
– Нет. Я хочу с тобой построить семью, завести детей, купить фургон и объехать всю страну.
– С тобой всё в порядке?
– Да. Но я понимаю, что наши отношения тебя не вполне удовлетворяют.
Я видел, что утомляю ее.
– О каких отношениях ты говоришь, Эл? Ты меня никогда не целуешь, не держишь за руку, мы видимся пару раз в неделю – и в основном в присутствии моего отца.
Она произнесла это очень спокойно и без упрека.
– Я хотел бы всё изменить.
– Представишь меня своей матери?
Вопрос застал меня врасплох.
– Зачем? К моменту нашей свадьбы она уже подохнет!
Венди посмотрела на меня исподлобья, с тревогой.
– Почему ты так говоришь?
– Она столько пьет, что долго не протянет.
– Но ведь я должна с ней встретиться, разве нет?
– Нет.
Несколько минут мы молчали. Окунув нос в мороженое, Венди спросила:
– И когда ты хочешь пожениться?
Ее согласие меня удивило.
– Не знаю… А ты?
– Я хочу свадебное платье. Думаешь, мы сможем себе такое позволить?
– Я достану денег, Венди.
– Хорошо, что мы оба католики, правда?
Дату мы не назначили. После обеда я снова приступил к работе и всё оставшееся время наблюдал тупую молодежь без гроша в кармане, но с голубой мечтой о шикарном мотоцикле. После закрытия я чувствовал себя неважно и вместо пьянки в баре решил прокатиться до Орегона и вернуться на следующий день утром.
Вечером стало свежо. Я поехал по дороге сто один. Вместе со мной, в основном в Канаду, неслись, словно по рельсам, грузовики с одним-двумя кузовами. Я мечтал добраться до Сиэтла, затем до Олимпии, пересечь границу, увидеть Ванкувер, побывать в самых отдаленных частях Аляски. После ремонта дорог я знал, каких усилий стоило протаранить почву и положить асфальт, сколько на это угроблено жизней и потрачено тонн динамита. Я чувствовал гордость и глубокую причастность к общему делу. Я набирал скорость, не заботясь о правилах. Я, туша в сто тридцать килограммов, управлял мотоциклом «Харли» весом все четыреста, с невероятно мощным двигателем. Ветер давил на мои руки, словно тяжелый
К двум часам утра я увидел границу Орегона; к тому моменту я уже практически спал с открытыми глазами, наглотавшись кислороду и убаюканный шумом машин. Я знал, что пора возвращаться, но какие-то высшие силы заставляли меня ехать дальше, преступая закон. Бензина осталось мало, и я покинул магистраль. Заправившись, двинулся в противоположном направлении. Мое пари потеряло всякий смысл. Оно вдруг показалось мне смехотворным.
Я успокоился – и не потому, что устал. На приличной скорости я ехал до Пеппервуда [73] . Затем вырулил на дорогу, вдоль которой росли деревья-великаны, головами утыкающиеся в звездное небо. Под ногами было темным-темно, как в погребе моего дома, в детстве. Я старался смотреть перед собой и не думать, но шумы страшной адовой печи всплывали в сознании, словно я возвращался в Монтану. Я поднял голову, вдохнул свежего воздуха – и вдруг у меня под колесами мелькнула маленькая лань. Я не затормозил. Я переехал животное и внезапно сам оказался под колесами собственного мотоцикла.
73
Пеппервуд (Pepperwood) – поселение негородского типа на севере штата Калифорния, последнее на «Дороге Великанов».
Тяжелое падение помогает ощутить собственный вес. Сначала я думал, что отделаюсь царапиной, потом – что умру; оба варианта меня устраивали. Мотоцикл лежал на боку; фары светили, словно факелы в ночи. Я видел свою левую согнутую руку и вывихнутую ногу. За удивлением и острым чувством собственного бессилия последовала боль. Наступила тишина, и я почувствовал, как жизнь дала мне пинок под зад. Затем ко мне вернулся инстинкт самосохранения, и я отполз в сторону, чтобы меня случайно не сбила машина. Увы, первая машина появилась с первыми лучами рассвета. Из нее вышел лесничий. Его лицо не выражало ничего. Он долго разглядывал мертвую лань, затем встал, уперев руки в боки, и обратился ко мне:
– Хорошо ты расправился со зверем. – Затем лесничий вынул пачку сигарет и закурил. – Впрочем, ты сам еле живой. И слава богу. Много переломов?
– Нога и рука.
Мужик наклонился над мотоциклом.
– Сам я его отсюда не вытащу. Ты совсем не можешь помочь?
Глупый вопрос.
– Я не могу погрузить тебя в свою машину.
В итоге лесничий отправился за помощью в деревню в тридцати двух километрах от места несчастного случая.
41
Обездвиживание очень мне помогло. На несколько дней я от себя избавился и культурно провел время в палате больницы Гарбервиля [74] . Венди не поняла, почему, предложив ей руку и сердце, я отправился на край света.
– Что ты вообще там делал, Эл?
– Не знаю, Венди. Мне хотелось подышать воздухом. Иногда мне надоедает Санта-Крус, туман, океанский берег. Меня непреодолимо тянет в дорогу. Я радуюсь, когда это ощущение проходит. Но так было всегда, Венди.
74
Гарбервиль (Garberville) – ныне небольшое поселение в северной части штата Калифорния (около 900 жителей).