Дорога ветров
Шрифт:
Митт корчился от смущения.
Наконец, с таким чувством, словно его пропустили между мельничных жерновов, Митт нетвердо вышел в длинную приветливую комнату с зарешеченными окнами, где Хильди и Йинен дожидались его, чтобы начать завтракать. Митт едва их узнал. Хильди дали вылинявшее синее платье островитянки с вышивкой на груди, в котором она стала выглядеть очень взрослой и высокомерной. Черные волосы Йинена были приглажены и еще не высохли. Ему дали поношенный костюм, такой линялый, что цветом он напоминал зеленовато-голубую даль. Митту стало страшно неловко за
Их оставили завтракать одних. Перед ними оказались горы дымящейся жареной рыбы, свежевыпеченный хлеб с хрустящей корочкой и влажной мякотью, соленое сливочное масло и кисти зеленого винограда, который оказался более мелким и сладким, чем тот, что выращивали в Холанде. Как сказал Йинен, это внесло приятное разнообразие в их меню. Но Хильди ничего не ела, только сидела с очень гордым и надменным видом, и чем дальше — тем больше дулась.
Митта это начало сильно раздражать.
— Да ешь ты! — сказал он. — Набирай силы.
— Не могу, — отозвалась Хильди напряженно и монотонно. — Дядя Харчад мертв. И половина наших двоюродных братьев и сестер — тоже.
— Ну и что? Туда им и дорога, если хочешь знать мое мнение, — ответил Митт.
— Дядя Харл — убийца, — заявила Хильди. — Он не лучше Ала.
— Ну, так ты это и раньше знала, — напомнил ей Митт. — И тогда это не отбивало у тебя аппетита.
— Да, поешь, Хильди, — поддержал его Йинен.
— Неужели вы не понимаете? — спросила Хильди. — Дядя Харл, наверное, убил и нашего отца. — По ее узким щекам медленно покатились две слезинки.— А раз мы сбежали, то все думают, что он с нами.
Йинен с ужасом посмотрел на Митта. Митт вздохнул — не без досады. Ему казалось, что своих неприятностей у него вполне достаточно и новые беды ему не нужны. Размышляя вслух, он проговорил:
— Мне все время казалось, что в вашем рассказе о побеге из дворца что-то не так. Похоже, ваш дядя Харчад собирался и вас убить.
— Ты хочешь сказать, что когда те солдаты в Западном затоне в нас стреляли, то не потому, что приняли нас за тебя, а потому что дядя Харчад приказал им нас задержать? — спросил Йинен.
Митт кивнул.
— Вполне может быть. Харчад или Харл. Если хотите знать, то, по-моему, вам тогда крупно повезло.
— Повезло! — воскликнула Хильди.— Ты называешь это везением, когда отец, скорее всего, убит, а Ал собирается продать нас дяде Харлу! — Теперь слезы уже струились у нее по щекам.— Литар — идиот!— сказала она.— А я так хвасталась! Никакого везения вообще нет. Жизнь отвратительна. Я все ненавижу! И, наверное, всегда ненавидела.
— Тебе нравилось ходить на «Дороге ветров»,— возразил Йинен, обидевшись.
— С двумя убийцами на борту, — отозвалась Хильди,— и прямо в плен!
Она опустила голову на светлый дубовый стол и жалобно заплакала. Митт оскорбился.
— Прекрати! — сказал он. — Если бы мне не нужно было скрыться, ты бы сейчас уже лежала в
Обрызгав столешницу слезами, Хильди подняла голову и возмущенно воззрилась на Митта.
— Ты мне отвратительнее всех на свете! — заявила она. — Даже Ал лучше.
Она схватила кисть винограда и стала его есть, не замечая вкуса.
— А как нам убежать? — встревожено спросил Йинен.
Митт встал и проверил дверь. Она оказалась заперта.
Несколько смутившись, он посмотрел на зарешеченные окна. Почему-то он не ожидал, что островитянки их запрут.
— Решетки чугунные, — сказал Йинен.
— Конечно, дурачок! — ответила Хильди. — Это же детская. Решетки стоят для того, чтобы дети не выпали.
Пока она ела виноград, то поняла, насколько сильно проголодалась. Теперь она начала уписывать полуостывшую рыбу.
— Боги! — проговорила она, не переставая жевать.— Меня не запирали в детской уже... давно.
Йинен и Митт оставили ее есть, а сами пошли посмотреть на окна. Оттуда им виден был материк, у самой линии горизонта, и галечная насыпь, которая вела к причалам от особняка Литара. Вдоль нее, уткнувшись носами в гальку, стояли небольшие лодки. Сразу под окнами был внутренний двор, ворота которого выходили на насыпь. Во дворе было много народа, и по насыпи тоже все время кто-то шел.
— Мы могли бы спуститься, — сказал Йинен. — Из соседнего окна. Там есть водосток, который проходит до самого двора. Надо подождать, чтобы народа стало меньше, и тогда попробовать.
Митт осторожно открыл окно над водостоком и проверил, может ли он просунуть голову между прутьями решетки. Оказалось, что с трудом, но может. А он по опыту знал, что где проходит его голова, проходит и все туловище, если повернуться боком. Поскольку он больше Йинена, то это значит, что Йинен определенно сможет здесь пролезть. Может, и Хильди тоже. Так что они устроились ждать, пока народа внизу станет меньше.
Подходящий момент наступил спустя час. Митт просунул голову сквозь решетку, развернул плечи и оттолкнулся ногами. Ему еле-еле удалось протиснуться сквозь прутья. Он решил, что, наверное, вырос. Живот пролез не сразу. К тому времени, когда Митт наконец выбрался на карниз, ему уже казалось, что он оттянул себе живот до колен. Он повернулся, держась за решетку, чтобы помочь вылезти Йинену и Хильди.
Но Йинен пролезть сквозь решетку не смог. Он был слишком упитанный. Плечи у него оказались чересчур толстыми. Он отталкивался, извивался и протискивался, а Митт с риском для себя тащил его наружу, но все оказалось бесполезно. Поцарапанному и расстроенному Йинену пришлось отступить. С Хильди все было еще хуже. Она оказалась крупнее Митта во всем и даже голову просунуть не смогла. Они с Йиненом понуро стояли у окна, а Митт скорчился наружи. От напряжения у него болели колени, было ужасно неудобно, ему казалось, что он слишком заметен. А главное, он не знал, что делать теперь.