Дорога яви

Громова Полина Сергеевна

« - Дождись меня».

Я приду, и приду не одна - добавила про себя Кира. В том, что она выберется из зеркальной пустыни, она не сомневалась. Точнее, она попросту уже не думала об этом. Большее ее заботили мысли о том, как отбить Келу у анкелов - в одиночку ведь это сделать не получится. Ей понадобится помощь... И Кира уже знала, кого она о ней попросит. Ее глаза теперь видели не только однообразный окружающий пейзаж. Они будто бы смотрели сквозь мир и различали то, что скрывалось за ним. Кела была не единственной, кого сумела разглядеть Кира. И пусть она разглядела

не всех своих спутников - пока не всех - ей было с кем вернуться за подругой. А по пути заодно и... Это она тоже видела. Почти видела - иначе не скажешь. Потому что этого еще не произошло. Этому только предстояло произойти.

А еще Кира иногда думала, с чего началось все их странное приключение. Где она, эта точка невозврата, миновав которую, все они не смогли и не захотели идти каким-то другим путем? Когда нашелся Геос? Или позже? Или, может быть, еще раньше, когда они еще даже не встретились друг с другом - но, сами того не подозревая, уже шли навстречу друг другу?..

К рассвету после очередной, непонятно какой уже по счету ночи Кира заметила, что зеркальный песок стал сереть, а сквозь него то тут, то там пробивается хиленькая травка. Вскоре эта поросль стала гуще, а по горизонту растеклось что-то темное. Кира могла бы принять это за тучу, холм или какую-нибудь насыпь. Но она уже знала, что это роща. Пустыня кончалась.

К рассвету она добралась до нормальной, мягкой, густо поросшей травой земли. В роще щебетали непуганые птицы, шелестела под ветром листва, и это было упоительно и оглушительно для отвыкшего от обычных звуков слуха. Пройдя несколько десятков шагов в глубь рощи и при каждом прикосновении стоп к земле чувствуя странный, лихорадочный озноб, Кира, шатаясь, как от хмеля, вышла на топкий берег озера. Вода, подернутая кое-где ряской, чернела, и в этом холодном черном зеркале четко отражались резные листья склонившихся над озером деревьев.

Кира сделала шаг, еще шаг... а потом просто рухнула в воду. Со всей высоты своего роста. Она хватала ртом воду, как воздух, захлебываясь и упиваясь ей. Потом, повинуясь какому-то странному порыву, она принялась срывать с себя одежду, а точнее лохмотья, в которые та превратилась, а вместе с ними срывала и кожу с лица, рук, тела - та скручивалась, скатывалась, открывая моментально нарастающую под ней новую кожу. Кира чувствовала себя змеей, пересидевшей в старой оболочке. Ее лихорадило, и в то же время странная сила изнутри волнами накатывала на нее: накатывала, отступала, накатывала снова...

Спустя какое-то время Кира, шальная и счастливая, выбралась из воды. Прошлепав босыми ногами по траве, она подошла к ближайшему дереву и вдруг, коротко замахнувшись, ударила в ствол кулаком. На периферии сознания быстрой ослепительной вспышкой возникла боль, но Кира даже не вскрикнула. На коре дерева осталась глубокая вмятина. А на пальцах руки, которую Кира поднесла почти к самым глазам, теперь было по четыре фаланги.

* * *

...Их привезли под вечер. Три подводы лежачих раненых, уложенных так плотно, что у некоторых ссыхались повязки. Все, кто мог идти пешком, шел рядом. Конных почти не было.

Майя

совсем сбилась с ног. Работая посудомойкой на постоялом дворе, стоящем у границы двух княжеств, на спорной земле, она привыкла к тому, что раз-два в неделю к ним обращались за помощью - кто-нибудь из дозора или наемники с обеих сторон. Но они обычно приходили на своих двоих, заказывали выпивки, бравировали полученными ранениями, травили байки и тискали местных безотказных девок. Такое же - считай, маленькая разгромленная армия - было на ее памяти первый раз. Впрочем, какие ее годы? Всего-то пятнадцать.

Впереди, заметно обогнав остальных, прискакал посыльный от князя. Он привез деньги, которые были немедленно переданы владельцу постоялого двора, а вместе с ними передал распоряжение: разместить наемников, предоставить им все необходимое, позаботиться о раненых. Взять в свой гарнизон князь их, очевидно, не мог - или не захотел.

Таская посуду с горячей водой, поминутно взбегая по лестнице и спускаясь с нее, Мая краем уха уловила суть событий: князья со своими воинствами сошлись неподалеку от Кривого холма, намереваясь в очередной раз окончательно выяснить отношения. Бой был недолгим, но жестоким, и обеим сторонам пришлось отступить. Победивших не было. Только проигравшие.

К вечеру, когда на постоялом дворе воцарилось некоторое подобие порядка, Майя уже не чувствовала под собой ног. Она опустилась на краешек лавки в большой комнате, куда уложили несколько человек. Около одного из них, занимаясь перевязкой, стояла Клара. Она была старше Майи на три года и уже приобрела немалый опыт в санитарном деле: ее жених был из дозорных. В свете горящих свеч ее руки казались восковыми и такими же мягкими, плавящимися. Наблюдая за их плавными, смазанными движениями, Майя сидя задремала. Заставил ее очнуться окрик:

 - Клара! Иди сюда, пожалуйста!

 - Я не могу!
– бросила через плечо девушка.

 - Пожалуйста! Очень надо!

 - Ладно, сейчас...

Клара огляделась, заметила Майю и подозвала ее.

 - Закончи с ним, тут несложное осталось, - сказала она и, на ходу вытирая руки о передник, вышла из комнаты.

 - Но я... не умею, - пролепетала Майя, но Клара уже не слышала ее.

Мая вздохнула и посмотрела на парня, лежащего на лавке. Крепкий, плечистый, он был в сознании. Дышал он осторожно, чтобы не потревожить рассеченное плечо, с которого Клара уже начала снимать разодранную на полоски материю, чтобы почистить рану и сделать перевязку. Лица парня разглядеть было нельзя: лоб и глаза закрывала свежая повязка.

 - Эй, - позвал парень.
– Тут есть кто?

 - Есть, - робко ответила Майя.
– Я.

Парень захихикал, поперхнулся, сморщился от боли.

 - Меня Майя зовут, - поспешила представиться девушка.

Придвинув к себе табурет, на котором стоял тазик с водой, она продолжила за Клару отмачивать старую повязку.

 - Майя... А ты красивая?

 - Я... не знаю.

 - Блондинка или брюнетка?

 - Э... Средняя.

 - Это как?

 - Русая.

 - Ясно... А лет тебе сколько?