Дорога
Шрифт:
– Я просто очень долго живу и смотрю на вещи трезво. Я родился в 1880 году, еще при втором Саше. Даже дворянином был, воевал,- сказал Николаша. – Нужно любить Землю, а патриотизм - это разделение людей на своих и чужих, тогда как все равны. Вы же, словами про патриотизм и космополитизм, показали, что в вашем двадцать третьем по прежнему не все в порядке, как я и думал. Ну ладно, хватит болтать. Скидавайте ваши шмотки и идите домой. Она говорит, что все для вас решено.
– Что вы имеете ввиду, Николай? – с удивлением спросила Елена. – Как
– Вы вошли в число тех, кому Она хочет помочь. Одно ваше пожелание, загаданное по дороге, обязательно сбудется. Но для этого нужно очиститься, открыться природе. Вещи вы оставляете здесь и идете своей дорогой. Но помните, если кто проговорится, то ему не сдобровать. То, что здесь было, остается между вами.
– Нам что, голыми что ли идти? – переспросил Сергей.
Николаша утвердительно кивнул:
– Так Она хочет.
– Так ведь не лето…. И вообще…
– Там же ветер и всего пять – семь градусов, - возмутился Алексей Геннадьевич. – И с нами женщины!
– А какая разница? – Николаша оставался невозмутим. – Дойдёте как нибудь. А если кто и засопливет, так это дело поправимое. Раздевайтися!
– Как…. Совсем? – переспросила Алла, в то время как остальные тревожно переглядывались между собой.
Глядя на их растерянные лица, Федька рассмеялся:
– Как в бане! А чё стесняетесь? Сейчас ночь и никто вам не встретится. А я вот днем шел, в минус пять, колокольчиками звенел при всех. И ничего, не развалился!
– Нет, но это невозможно, - Мария покачала головой. – Я не согласна.
– Вы должны быть вместе, - отрезал Николаша. – Иначе попадете в безвременье и будете наказаны. Раздевайтесь.
– Нет, ну как, - Алексей Геннадьевич посмотрел на жену. – Я даже не знаю….
– Я сказала «Нет»!
– решительно ответила Мария. – Это все ерунда и над нами хотят посмеяться. Я…
Она не успела договорить, потому что в этот момент Николаша громко сказал «Свет», Федька повернул выключатель, и все вокруг погрузилось во тьму. Тут же завыл ветер, стало холодно и сыро, а когда их глаза привыкли к темноте, они увидели, что стоят в развалинах конюшни, и вокруг нет ничего, что их окружало.
– Что это было? – спросил Алексей Геннадьевич. – Мы где?
– Судя по всему, мы вернулись назад, - осматриваясь, проговорил Сергей. – Это точно не шестьдесят третий год.
– И что теперь? – спросила Алла.
– Пошли назад, - Игорь пожал плечами. – Кажется, мы профукали тот шанс, что у нас был. Конюшня на нас обиделась.
– А я такое желание придумал, - усмехнулся Алексей. – Ради него можно было согласиться на многое.
– Когда это ты успел? – спросила Елена.
Тот развел руками:
– Само в голову пришло. Ну, значит, не судьба.
– Пойдемте скорее назад, - Мария взяла мужа за руку. – Это же кошмар какой-то!
– Ну, пошли, - отозвался тот.
– Пошли, - согласился Алексей. – Только все как-то слишком просто…
Закравшиеся некоторым
– Твою мать, - тихо проговорил Алексей. – Если это то безвременье, о котором говорил Николаша, то это конец.
– Нет! – в тишине истошный вопль Марии прозвучал особенно жутко. – Нет, нет, нет! Я не хочу!
Игорь зло сплюнул:
– Все не хотят! Пошли в конюшню. Надо думать, а здесь, на ветру, это не очень-то удобно. Там хоть какие-то стены.
Вернулись. Постояли какое-то время, замерзли еще больше. В голову ничего не приходит. Положение безвыходное. И в тот момент, когда наступило настоящее, неэфемерное отчаяние и безнадега, когда они буквально начали рвать на себе волосы от бессилия и подступающего ужаса, в этот момент Алексей Геннадьевич выкрикнул, глядя наверх, в пролом крыши, в затянувшееся облаками черное небо:
– Да если бы знать, что такое случится! Мы же вообще никто, песчинки какие-то с самомнением! Да я бы пополз без штанов по снегу, чтобы вернуться. Услышьте же нас, мать вашу так! Помогите!
Его слова еще звучали тихим эхом в стенах конюшни, когда внезапно у всех перед глазами появилась яркая вспышка, а затем вновь Битлы запели свою «Девушку», стало тепло, и они снова оказались в помещении, где находились Федька, попивающий чай и Николаша, ворошащий в печке красные угли…
– Одумались? – Николаша обратился к ним так, как будто ничего и не случилось. – Поняли теперь, значица? Ну вот и скидавайте вашу одежу в этот угол и идите. Федька, ты, поди, давно бабенок голеньких видал?
Тот сразу отмахнулся:
– Да ладно, дядя Николаша! Я же от своей марухи только. Но эти красивые, гладкие. Не то что наши бабы – в ватниках, валенках, да вот с такими круглыми ряхами. Посмотрим.
– А обязательно догола раздеваться? – спросила Алла. – Какой смысл?
В ответ Николаша громко хмыкнул:
– Вы мне тут еще поговорите! Сказано надо – значит делайте. Так положено.
– Ну ладно, надо – так надо. – Сергей, видя колебания остальных, подошел к стене и решительно снял с себя всю одежду, оставшись в одних носках. – Ну чего вы ждёте? Давайте! Я, например, домой хочу.
Как известно, всегда кто-то должен быть первым, должен подать пример, а потом дело пойдет. Через пару минут вся компания стояла в чем мать родила перед Николашей и Федькой, которые с заметным интересом наблюдали за их разоблачением.
– Ну и что страшного? – спросил Николаша, когда дело было сделано. – Кто-то увидел что-то новое? Стесняться тут нечего, хотя конечно ваше положение довольно пикантно. Но не бойтесь. Она не обманывает. Так, ну а ты чего? – он с улыбкой кивнул на Игоря, у которого при виде обнаженных женщин, стоявших рядом, произошла непроизвольная эрекция. – Ничего, сейчас на холодок выйдешь, не до этого будет.