Дорога
Шрифт:
— Что там? — Дел бросила через плечо озабоченный взгляд, оставаясь на своём посту у двери.
— Кто-то вылил весь бензин. На землю.
— Намеренно?
— Похоже на то.
Дел кашлянула.
— Это плохо, — через некоторое время сказала она.
Алек отступил назад, кашляя и думая о том, что ему теперь делать с ботинками. Наверняка подошвы пропитались бензином — не опасно ли будет в них ходить?
— Есть какой-нибудь признак присутствия ребёнка? — спросила Дел.
— Нет.
— Где же он может быть?
Алек пожал, плечами, с опаской осматривая ближайший курятник. После более пристального осмотра курятник показался ему похожим на собачью будку. Внутри что-то было, но там кишели насекомые.
— Может быть, он убежал, — предположил Алек. — Ты будешь смотреть
— У меня нет другого выбора, так?
В собачьей будке лежала ещё одна мёртвая собака. Полуразваленный курятник рядом с перечным деревом был пуст, если не считать обломков дерева и ржавых консервных банок. Фургон, который они осмотрели следующим, был необитаем, хотя он содержал некоторые признаки присутствия человека там была грязная кружка, открытый пакет песочного печенья, номер журнала «Ридерз Дайджест» с закладкой, оставленной между страницами. Обложка журнала была слегка потрёпанной, и повсюду пахло крепким табачным дымом.
Ещё там была фотография. Она оказалась очень старой — ей было не меньше пятидесяти лет — и изображала улыбавшуюся женщину в летнем платье.
Помедлив, Алек взял фотографию.
— На дороге был старик, — сказал он. — Там… Старик и женщина.
— Но не было ребёнка, — закончила Дел. Она заглядывала в ящики кухонной мебели, которые большей частью были пусты. — Здесь почти ничего нет. Сардины. Леденцы от кашля.
— Я заберу их в машину, — предложил Алек.
— Но где ребёнок? Мы не можем уехать без него.
Алек в замешательстве обернулся.
— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросил он.
— Мы должны найти ребёнка, Алек.
— Нет, не должны.
— Да, должны.
Алек был напуган. Найти ребёнка? Здесь были тысячи гектаров пустыни, не говоря уже о сумасшедшем убийце. Как они могут отыскать маленького ребёнка?
— Может быть, ребёнка здесь давно нет, Дел, — заметил он. — Может быть, он убежал с кем-нибудь ещё. Может быть, его похитили. Что бы мы ни думали, сейчас он может находиться в чёртовом городе. Ради бога, не делай глупостей.
— Но…
— Мы должны вернуться назад, Дел! Мы сказали, что скоро вернёмся! Боже, мы опоздаем на несколько часов, особенно если нам придётся грузить машину продуктами!
Дел поразмыслила над его словами и была вынуждена признать, что он говорил разумные вещи. Но ей всё же не хотелось отказываться от поисков пропавшего ребёнка.
— Я поищу его, — сказала она, — пока вы займётесь машиной.
— Нет, Дел.
— Почему?
— Потому что нам нужен человек, который будет нас охранять, ради бога! — Алек терял терпение. Душный фургон, боль в висках, неприятное чувство в животе, слабый запах бензина, исходивший от его ботинок, — всё это плохо действовало на него. — Мы здесь как подсадные утки, дай нам передохнуть!
Дел вздохнула. Она провела рукой по своим жёстким, как проволока, седым волосам и ещё раз осмотрела фургон: висевшие занавески, раковина «Ламинекс», пепельницы, разрисованные настенные часы.
— Не могу в это поверить, — пробормотала она, качая головой. — Это мог быть мой дом… Я не могу в это поверить…
— Просто поверь, — кратко сказал Алек.
Затем, почувствовав неожиданный приступ тошноты, он выскочил за дверь, бегом спустился по ступенькам, и его вырвало на поросшую травой землю.
Кол не остановился в придорожной гостинице Коомбы, потому что перед ней стояло несколько мотоциклов. Не маленькие и аккуратные японские игрушки, а большие, переделанные, американские бастарды. Он пытался относиться с оптимизмом к подобным вещам, но иногда он чувствовал слишком большую усталость. Он не думал, что сумеет справиться с компанией байкеров. Только не перед посещением Элспет.
Он не мог позволить себе тратить энергию.
Дорога за Коомбой не отличалась разнообразием. Можно было заснуть за рулём, если не думать об осторожности. Кол никогда не забывал об этой опасности. Поскольку он так рано просыпался по утрам, то он имел склонность впадать в дремоту, если его разум был занят не полностью, — например, за игрой в крикет или за
Кол наслаждался музыкой. Он обладал небольшой коллекцией классических произведений, которую он слушал снова и снова. В неё входили «Увертюра 1812 года» Чайковского, «Дэмбустерский марш», любимые арии из «Кармен», «Мессия» Генделя. На этот раз он выбрал «Девятую симфонию» Бетховена, чтобы она придала ему храбрости. Он был почти уверен в том, что эти поездки в Брокен-Хилл вытягивают из него жизнь. Медленно, но верно они уничтожают его. Он заставлял себя не размышлять о неприятных аспектах жизни, но иногда это было очень трудно, — особенно когда ты стареешь. Когда твои друзья болеют пневмонией, эмфиземой и остеопорозом. Когда твоя сестра деградирует на глазах — превращается в растение. Он знал, что однажды у него не останется сил, чтобы вернуться назад. Не сразу. Ему придётся где-нибудь переночевать, чтобы прийти в себя.
Если бы у него были внуки, это могло бы помочь. Но его никудышный сын не отличился даже в этом. Колу не придётся увидеть молодую жизнь, которая наполнит последние годы его жизни теплом и радостью. Конечно, если не считать его маленькую соседку.
Кол иногда пытался понять, что он сделал не так, воспитывая Кевина, — в чём они с Хэлен были не правы. Он всегда твёрдо верил, что Кевин пошёл в своего дядю Морриса, ни на что не годного брата Хэлен. Что можно сделать с такими генами? Казалось, что Моррис родился эгоистом. Он не знал ничего другого, кроме как пьянствовать, жить за чужой счёт и скитаться по родственникам и знакомым. Кол никогда не шёл на поводу у Кевина. Он никогда не баловал сына, но он давал ребёнку всё, в чём он может нуждаться, — дом, еду, одежду, подарки на день рождения, советы, деньги на время учёбы, деньги на образование за рубежом, деньги на то, чтобы устроиться в Мельбурне… И что в итоге? Кевин жил за счёт своих подружек, за счёт государства, за счёт матери, даже за счёт бедной Элспет, когда её разум начал терять ясность. Кол с силой сжал руль, когда подумал об этом. Он прогнал воспоминание; но он знал, что оно ещё вернётся. Во мраке ночи, во время обеда в клубе или за игрой в кегли. Оно будет преследовать его, как маленькая назойливая оса, стараясь пробить его тщательно выстроенную защиту и прогнать чувство удовлетворённости жизнью. Он никогда не простит сына за то, что он воспользовался состоянием Элспет. Именно тогда он отвернулся от него, оставив всякую надежду на исправление своего сына-паразита. Кол решил, что у него есть собственная жизнь и он не может прожить жизнь Кевина за него.
Конечно же, это разрушило его брак. Нельзя сказать, что к тому времени он и Хэлен ничем не отличались от той пары, которую венчали в церкви, принадлежавшей её отцу, недалеко от Бендиго. [22] Тогда они были очень молоды, а потом превратились в разных людей. Но им удавалось уживаться вместе, пока не случилось несчастье с Элспет. После этого они сделались чужими друг другу. Хэлен продолжала искать оправдания поведению своего сына, даже когда он отказывался посещать Элспет в больнице. Кевин жаловался, что его слишком огорчает видеть её в таком состоянии. И она верила в это сама.
22
Бендиго — город в Южной Австралии, штат Виктория.