Дорога
Шрифт:
— Знаешь, куда ехать? — спросил Сайрин.
— Ты имеешь в виду полицию? Я найду их.
— Участок находится на Уилсон-стрит. Когда будешь въезжать в город, следуй по Пэттон-стрит, а потом поверни направо.
— Хорошо. Я найду. — Она повернула ключ зажигания, и двигатель грузовика Сайрина взревел. Она была в панике, с неё ручьём лился пот. Сайрин повысил голос.
— Ты умеешь водить грузовик? — сказал он срывающимся от усилия голосом. Курение разрушило его голосовые связки. Он больше не мог громко кричать.
— Я ездила на грузовике Марка! — ответила она, и начала крутить руль. Она казалась очень маленькой за рулём машины. Колёса
Затем машина остановилась. Грейс высунулась из окна.
— Я кого-нибудь пришлю, — пообещала она. — Просто немного подожди и кто-нибудь приедет, хорошо?
— Да. Не волнуйся за меня.
— Ладно.
— Не забудь, дорога очень плохая. Не надо ехать слишком быстро, иначе ты вытрясешь душу из моего грузовика.
— Я знаю. Я так и сделаю.
— Всё будет в порядке! — крикнул Сайрин им вслед. Он закашлял. Посмотрев в зеркало заднего вида Грейс увидела, как он согнулся почти вдвое, держа в руках старое ружьё. Его фигура быстро уменьшалась. Он казался таким старым, продолжая стоять в облаке пыли, поднятой грузовиком. На нём до сих пор были шлёпанцы.
Грейс внезапно захотела нажать на тормоз и настоять на том, чтобы он поехал с ними. Но её нога словно приросла к педали газа. Она не могла пошевелить ею. Она не могла остановиться. Она была слишком напугана.
У Сайрина есть ружьё, напомнила она себе. Пока у него есть ружьё, с ним всё будет в порядке. Кроме того, не он является мишенью, а я. Но сейчас я движущаяся мишень, которую трудно поразить.
Грузовик раскачивался и подпрыгивал.
— Мама! — заплакал Натан, схватившись за ручку двери.
— Прости. — Дорога действительна была плохая, как и предупреждал Сайрин. Неровная, как стиральная доска, и усыпанная повсюду осколками скальной породы. Сайрин говорил, что последний настоящий дождь прошёл почти полгода назад, поэтому все пыльные дороги в округе Брокен-Хилла были в ужасном состоянии. Невозможно маневрировать по просёлочной дороге, если она сухая и твёрдая, как камень.
Грейс повернула, чтобы объехать глубокую яму, и низкие колючие ветки малги царапнули бок грузовика. Она снова посмотрела в зеркало. Дорога становилась извилистой, и дом уже частично скрывали низкие кустарники и политая керосином трава. Затем дорога пошла под гору, и дом сразу исчез. В воздух с насиженного места взлетела ворона, испуганная шумом мотора. Грузовик дрожал, словно миксер, и гремел, как камни в консервной банке; ему было не меньше двадцати лет. Рычаг переключения передач поддавался с большим трудом.
Не стоило упоминать, что в машине не было кондиционера.
— Мама?
— Что?
— Можно открыть окно?
— Да, конечно. — Бедный Натан — он так испугался. Грейс быстро улыбнулась ему, бросив один-единственный беглый взгляд. Она должна была следить за дорогой. Дорога была настоящей полосой препятствий, особенно перед ручьём, который являлся притоком более широкого, но тоже высохшего ручья Рантига. — Крик Сайрин называл его Броском Камня, а Билл Рикеттс, его ближайший сосед, — Весёлым Ручьём, потому что никто из них не знал его настоящего названия. Это была обыкновенная трещина в земле, у которой трава росла гуще, кустарники собирались в заросли, а деревья стояли небольшими группами. Среди них можно было увидеть несколько чахлых камедных деревьев. Низкие
Но даже дно ручья оставалось ухабистым и тряским.
— Ай! — воскликнул Натан, когда грузовик преодолевал низкий западный берег. Маленький фонарик, упавший с приборной доски, ударил его по колену.
— Прости, дорогой. Осталось немного. — На самом деле они не проехали и половины пути — они даже не приблизились к первым воротам, — но сколько времени им потребуется? Не так уж и много, если дорога станет лучше, а она просто обязана стать лучше перед шоссе Грейс вспоминала, что дорога становилась всё хуже и хуже на пути к ферме.
— Мама?
— Что?
— Мне нужно в туалет.
Только голос, которым это было сказано — тихий, измученный и извиняющийся, — удержал Грейс от того, чтобы накричать на Натана. Невероятным усилием воли сохранив самоконтроль, она смогла ответить спокойно:
— Я не могу сейчас остановиться, Натан.
— Я знаю.
— Подожди, пока мы не доберёмся до шоссе, ладно? Там посмотрим, что можно будет сделать.
Натан притих. Большие ухабы закончились, и местность постепенно выравнивалась. Земля становилась ещё более пыльной и песчаной. Растительность встречалась всё реже, деревья исчезли. Сухая трава простиралась до самого горизонта, и только низкий кустарник или солончак оживляли однообразный вид. Всё остальное поглощалось знойным маревом, колыхавшимся там, где небо встречалось с землёй. Шоссе, заграждения бесконечная череда столбов с линиями электропередач, которые тянулись на север к Брокен-Хиллу и на юг к Милдуре… [6] они были где-то впереди, в отдалении, за этим дрожащим маревом. Но насколько далеко? В пятнадцати минутах пути? В двадцати? Около того, если дорога, похожая на лист рифлёного железа, продолжит лениво петлять между несуществующими препятствиями. Казалось, будто они ехали по огромной грудной клетке. По бесконечной стиральной доске.
6
Милдура — город в Австралии.
— Я открою ворота, — объявила Грейс. Её голос вибрировал вместе с грузовиком. Натан робко улыбнулся.
— У тебя смешной голос, — сказал он. — Эй! И у меня тоже.
— Да. Ты меня слышал? Скоро я открою ворота.
— Да, я знаю.
И тут грузовик начал замедлять ход.
Грейс продолжала давить на педаль газа, когда её блуждающий взгляд в первый раз упал на приборы. Её сердце заколотилось. У счётчика топлива горела красная лампочка. Стрелка дрожала у отметки «Пусто».
— О боже, — задохнулась она и несколько раз с силой надавила на педаль газа. Ничего не случилось. Грузовик ехал всё медленнее и медленнее. Затем он остановился.
— О боже! — воскликнула Грейс — Боже, нет!
— Что, мама? — взвыл Натан. — Что?
— О нет, нет, нет! — Грейс колотила руками по рулю. Она прислонилась к нему головой. Затем она резко выпрямилась и посмотрела по сторонам. Её сердце колотилось, дыхание со свистом вырывалось из горла. Но поблизости никого не было. Сухая, выжженная земля тихо поджаривалась на солнце.