Дорога
Шрифт:
Какие глубокие синие глаза! И припухшие покрасневшие веки... Он поежился: женщина смотрела _сквозь_ него.
– Сынок...
– Мама?..
Автомат глухо стукнулся в землю. Женщина уткнулась лицом в широкую, пропахшую потом и копотью грудь солдата. Он неуверенно обнял ее своими неумелыми руками,
– Вернулся, сынок!
– Вернулся, мама!..
Потом был стол, и полный горшок румяной картошки с топленым маслом, и душистый домашний хлеб, и высокий запотевший кувшин с густым, тягучим деревенским молоком, а потом - сон. Почти забытый, настоящий, на роскошной постели из свежего сена и... спокойный.
Утром он стоял на крыльце в одной рубахе и смотрел на луг за околицей, на веселую голубую ленточку речушки за ним, на узкий желтый проселок, лихо сбегающий с холма и исчезающий за деревьями, на дальнюю стену леса, дымчатую, темно-синюю...
Он не видел только дороги.
Там, где она должна была проходить, расстилался огромный луг, пестревший разнотравьем, а дальше - рощица нежных молодых берез.
Только дороги нигде не было.
Скрипнула дверь за спиной.
– А где дорога, мама?
– Какая дорога, сынок?
– Вон там, за рекой, была дорога!
– Что ты, сынок! Никогда ее там не было! А до шоссе отсюда - верст десять. Хорошее место, тихое...
– Не может быть!..
Он зажмурился изо всех сил, покачнулся, судорожно ухватился за перила.
Что-то необъятное, черное, бездонное быстро поднималось в нем, затапливая тело, мозг, душу...
Это было невыносимо больно - он застонал.
– Что с тобой, сынок?
Синие глаза вновь смотрели сквозь него.
Чернота поглотила последние клеточки
Женщина встревоженно замерла на крыльце. На миг ей показалось, будто налетевший ветер донес запах дыма и горелого металла. Где-то вдали послышался низкий басовитый рокот и лязг, мягко качнулось крыльцо под ногами...
Хлопнула дверь. Он стоял в шинели, с автоматом на плече.
– Куда ты, сынок?
– Я ухожу...
– Зачем? Здесь твой дом!..
– У меня нет дома...
Она больше ничего не сказала ему. Он, не оборачиваясь, быстро пошел по проселку вниз, с холма...
Выйдя из-за поворота, он сразу увидел ее: вздыбленную, черную, страшно знакомую... и чужую. Он сильными прыжками преодолел подъем и вышел на дорогу.
Слева, в сотне метров от себя, он увидел людей в белых пятнистых комбинезонах, залегших в кювете и стреляющих ослепительно голубыми молниями в сторону извивающихся дымов на равнине.
Он сразу понял, что горят боевые машины, широкие и приземистые, а зеленые фигурки на поле - наступающая пехота противника.
Из-за поворота дороги накатывался надсадный вой и лязг: распластанная бронированная махина выворачивалась на него, вырывая из земли комья дерна с пучками сгоревшей травы.
Вот она! Оружие с плеча, пошел!..
Присел, бросок в сторону, в мертвую зону. Перекат, бластер на максимальный, выждать три секунды, чтоб наверняка - получай!..
Вспышка, взрыв - отлично!
Бластер на ближний, вперед!
Рывок, перебежка, упал. Рывок, перебежка, выстрел!..
Дорога.
Пепел.
Пламя.
Смерть.
И снова, снова, снова...
август 1988 г.