Дорогами предназначения

Кириллова Наталья Юрьевна

– Угу. Это нечто вроде иллюстрации к древней легенде, - заговорил парень.
– Он - пегас со златой Эос, она - юная дева с Аиды. Они встретились, полюбили друг друга, но вместе быть не смогли, поскольку он по сути разумный конь с крыльями, а она простая человеческая девушка и принадлежат они к слишком разным мирам и расам. Видишь, она тянет к нему руки, однако коснуться не может, а он способен укрыть её своими крыльями лишь от внешних обстоятельств, но не от той бури, что творится в их душах.

– И почему все вошедшие в легенды истории любви заканчиваются несчастливо?
– вздохнула Кира.

– Потому что если бы герои этих историй жили долго и счастливо несмотря на физическую несовместимость,

разницу в социальном статусе и бездонную пропасть между их родными мирами, их любовь не вошла бы в легенды.

– Фу, как цинично!
– Прорицательница словно невзначай прижалась к парню, взяла его под руку. Метод старый и проверенный, даже с вампиром сработал...

Явно удивленный столь резкой переменой в настроении, Крейн повернулся к девушке, внимательно посмотрел ей в глаза. Кира поспешно потупилась, даже не успев начать проникновение в чужие воспоминания.

– Постой-ка, - подозрительно прищурился человек.
– Ты что это делала - собиралась покопаться в моей голове?

На всякий случай провидица ещё и отпустила его руку. Попалась! А ведь всего-то хотела выяснить, каких парень предпочитает... девушек.

– Со мной твой фокус не пройдет, - огорошил Крейн.
– Я из тех, кто практически непробиваем даже для телепата высокого уровня.

– Извини, - пробормотала Кира.

– Если хочешь что-то узнать, спрашивай напрямик.

"Про это я не спрошу его никогда!"

– Пустяки, - отмахнулась прорицательница.
– Просто глупость одна в голову пришла, ничего серьезного. Давай лучше ещё куда-нибудь отправимся. Желательно туда, где можно перекусить.

– Хорошо.
– Человек подал девушке руку и, когда Кира за неё ухватилась, переместился.

– - -

Иногда Максу казалось, что его предназначение - помогать обездоленным и защищать слабых, нести свет и добро в этот грешный мир - дар богов, лучшее, что могло случиться в жизни простого смертного. Долгие годы молодой человек считал, что, будучи эненом, он способен сделать больше для благополучия родной планеты, чем если бы он не утонул и прожил обычную жизнь, состоящую из труда, забот о ближних своих, воспитания непременных наследников и, в конечном итоге, неизбежного старения и смерти. Если бы не тот коварный омут, сейчас Макс был бы уже не молод, имел детей и, возможно, внуков. Исполнил бы он тогда свою мечту - стать музыкантом? Или, не осилив преград и махнув рукой на несбыточные надежды, нашел бы работу, женился на милой хозяйственной Катти, жившей на соседней улице, и позволил привычному течению нести себя по известному руслу? Всего этого Макс не знал, но до недавнего времени предполагал, что разрыв с прежней жизнью и её возможностями - небольшая жертва за службу высшим целям. Да, не будет ни музыки, ни застенчиво потупленного взора влюбленной Катти, ни верной гитары, ни серебристых ив на берегу злополучного озера, зато он сможет внести свой вклад в сохранение мира, в том числе и для тех, кого он любил.

Семьдесят с небольшим лет Макс свято верил в своё предназначение, в высокие цели и идеалы эненов. Он знал, что его друзья-музыканты бросили юношеское увлечение, а Катти вышла замуж, родила троих детей и недавно стала бабушкой во второй раз. Жизнь тех, с кем он вырос, не отличалась от жизни их отцов и матерей, и казалась молодому человеку... несколько пресной и предсказуемой. Его же предназначение было иным, высшим. В его жизни не было места прежним земным страстям и, до поры, он нисколько не жалел об этом.

Старший Ромус любил повторять: "С волшебницей поведешься - бед не оберешься". Обычно подразумевалась конкурентная борьба между магами и эненами. В Сидхе считалось, что дело эненов правое, а волшебницы мало того, что подчас

злоупотребляют своей силой, так ещё и постоянно тонут в собственных страстях, желаниях и инстинктах. Женщин среди магов было значительно больше, и они имели привычку регулярно беременеть, выскакивать замуж, а то и отказываться от Дара в угоду семье. Мужчины тоже не отличались благоразумием: носились с идеями, часто выходящими за этические рамки, и в результате становились отступниками - новой головной болью как бывших коллег, так и эненов. Энены же не влюблялись, не заводили ни семей, ни мимолетных интрижек и всегда строго следовали указаниям Старших. И бывшие праведники, и бывшие грешники, мужчины и женщины работали на равных, хотя прекрасных дам всё-таки время от времени проверяли на внеплановую беременность, а грешники носили специальную метку - серебряную сережку в левом ухе, способную в случае неприятного инцидента парализовать владельца.

Однако лишь недавно Макс понял, что знаменитая фраза Ромуса может означать не только недружелюбное отношение к магам. И когда молодой человек осознал происходящее, светлая вера в собственное особое предназначение вдруг поблекла. Всё, что раньше казалось важным и не подлежащим сомнению, внезапно померкло и отступило в тень перед слепящим сиянием Её Высочества Любви. Не общей любви ко всем живущим в этом мире, а определенной любви к вполне конкретной девушке. Макса пугало возникшее чувство и иногда даже закрадывалась кощунственная мысль, что лучше бы его эмоции остались без ответа. Тогда бы позабытые ощущения стали только его проблемой и было бы проще сохранить всё в тайне. Но она ответила взаимностью. И жизнь превратилась в кошмар, бесконечное метание между любимой женщиной и долгом. Макс разрывался, однако выбор сделать не мог. Это его предназначение - быть эненом. Но и бросить свою любовь не хватало сил. По Сидхе гуляли скабрезные слухи, однако только Рин знал, что творится на самом деле. Ясно, что рано или поздно всё откроется, что так не будет продолжаться вечно, и молодой человек с ужасом ждал этого дня.

"Если бы всё сложилось по-другому...
– в который уже раз подумал Макс, бережным жестом поправляя разметанные по подушке рыжевато-каштановые локоны.
– Если бы не моё предназначение..."

И ведь не уйти. Никто никогда не слышал о бывших эненах. То ли желающих покинуть Сидхе навсегда не находилось, то ли расправа над отступниками была настолько страшна, что о наказании за дезертирство предпочитали не распространяться. И как вообще можно уйти от своего предназначения?

Девушка пошевелилась, открыла мерцающие зеленоватые глаза. Увидела сидящего на краю постели молодого человека и улыбнулась.

– Доброе утро, - улыбнулся он в ответ.

– Доброе.
– Анна выпростала из-под одеяла руки, потянулась.
– Ты когда вернулся?

– Только что. Я ненадолго.

Улыбка померкла, будто спрятавшееся за тучку солнце.

– Как, опять?

– Я же говорил тебе вчера, у нас небольшая общая проблема и мы её ещё не решили, - напомнил Макс.

– Знаешь, мне всё труднее и труднее скрывать правду от девочек, - сказала Анна, возвращаясь к неоконченному разговору.

– А мне от Вэл, - кивнул парень, решив не уточнять, что голова Вэл, скорее всего, забита мыслями о Скаре, и едва ли она на данный момент способна заметить что-то ещё.
– И от моих коллег и Старших. Но пойми, если узнают девочки, будет полбеды, но если станет известно Вэлкану... Живя в одной квартире, вчетвером мы не сможем скрывать от него наши отношения. А молчать он не будет.

– Значит, мы так и будем таиться и жаться по углам?
– нахмурившись, спросила девушка.

Макс смотрел на Анну и болезненно четко осознавал, что не сможет сказать ей "нет". А если вдруг и скажет, то это будет ложью.