Дорогами света
Шрифт:
– Мне кажется, – сказала Наташа, – Что все, что с нами было, все наши переживания, волнения и впечатления, все то, что было в нашей жизни, уже не важно. Можно сказать, что это просто игрушки. Подумай сам, здесь и сейчас с нами не осталось ничего из того, что было тогда таким реальным. По большому счету, нужно ли нам то, что осталась с той стороны? Вещи, книги, фильмы, письма, все наше имущество.
– Великий Тамерлан сказал, умирая: «Я держал этот мир на ладони, но так и не смог забрать его с собой». Поэтому да, я с тобой согласен. Мы приходим в этот мир и уходим из него поодиночке. А
Мы просто бултыхаемся в реке жизни. Кто-то не понимает, что происходит. Кто-то пытается понять. Только это все не имеет никакого значения и больше похоже на какие-то миражи и обман зрения. А может ты права, и это все действительно игрушки.
Пока каждый из нас стремится набрать побольше игрушек для себя, собирая вокруг все, что только может достать и пряча это от других, кому-то не хватает того, чего могло хватить на всех. А потом это лежит где-то, собранное в кучу, наверху которой сидит единоличник, кричащий «Это мое!». Так и рождается большая часть войн и конфликтов. Если бы мы изначально понимали, что это все общее и все для нас всех – ничего подобного бы не случалось. И мы ведь играем не только с вещами, но с другими людьми. Играем друг другом, а кто-то играет нами. Получается, что живя в игрушечном мире мы становимся игрушками сами.
– Значит все вокруг игрушки, и все вокруг игроки?
– Получается так. Но благодаря тому, что ты играешь, думаешь, чувствуешь и переживаешь, ты становишься осознанным и растешь. Это и есть награда, добраться до которой можно только одним путем – переиграв со всем, что тебя окружает и поняв, что все это не имеет никакого смысла.
Никита с Наташей пересекли мост и вернулись к Академии Художеств.
– Ты знаешь своих дедушек и бабушек? – спросил Сфинкс.
– Конечно.
– А прадедушек и прабабушек?
– Нет.
– В том и дело. Вы, люди, лишь мимолетный всполох. Отблески великого на ткани мироздания. У вас нет даже малейшего понимания об истинных размеров мира. Вы даже на можете удержать в голове свою родословную, хотя бы на десять колен назад, вглубь веков. Для нас вы похожи на насекомых или животных, в жизни которых немало смысла. Просто еще одна разновидность сущего, суетливо собирающая материальные погремушки в свои норки, ставшие для вас прибежищем на час, по пути из ниоткуда в никуда.
Сфинкс улыбался краешками рта.
– Что из того, что я не помню свою родословную, если даже такие великие и древние существа заперты здесь вместе со мной. Кстати, туман не щекочет вам пятки, когда наступает? – Никита тоже умел изысканно потушить.
– Значит, ты встретил себя? – сменил тему Сфинкс.
– Да. И теперь мне нужно попасть домой. Я чувствую, что он там, ждет меня.
– Возможно ты и прав, – ответил Сфинкс. – Оставьте здесь посох и двигайтесь дальше. Но перед тем, как идти домой, загляни
Впереди уже виднелась ограда за которой чернел лес. Это было Смоленское кладбище. Место в котором нетрудно заблудиться. Именно на этом кладбище были похоронены бабушка и дедушка Никиты. Сфинкс сказал, что нужно их навестить – значит стоило это сделать. Никита понимал, что происходит явно что-то не то, но у него не было других вариантов. Поэтому он просто двигался вперед. Путники вошли на территорию кладбища.
– Знаешь, а ведь в конечном счете все было не так уж и плохо.
– У кого?
– У нас всех, наверное. Даже у тебя, Наташа.
– А почему бы и нет. Ведь, по большому счету, ничего не кончается. А добро и зло всего лишь условности.
Они свернули с главной аллеи на боковую дорожку и приблизились к памятнику.
– А, вот и они, – сказал Никита, – Мои бабушка и дедушка.
С эмалевых фотографий на гранитном монументе на них смотрели довольно симпатичные мужчина и женщина.
– И что? – спросила Наташа, – Что-то должно произойти?
– Я не знаю, – сказал Никита, – Пока никто ниоткуда не появляется и ничего не происходит. Хотя, знаешь, мой дедушка был старовером и у него был староверческий крест. Когда он умер, его отпевали по обычному православному обряду. Возможно это не очень хорошо.
Спустя какое-то время дедушка явился ко мне во сне и попросил вернуть ему его крест, который хранился дома. Он являлся несколько раз, я хорошо это помню. А я тогда довольно сильно пил. И как-то раз, набравшись смелости, я пришел на кладбище ночью. Было страшно и темно, где-то рядом лаяли собаки. Алкоголь горячил кровь. Я пришел на могилу к деду и закопал в нее его староверческий крест. А потом просто уснул и проспал на кладбище несколько часов. Когда я проснулся то понял, что самый страшный зверь в темноте – это ты сам. С тех пор я ничего не боюсь. Ну почти ничего.
Никита протянул руку и погрузил ее в могилу. Немного поискал и вытащил оттуда старообрядческий крест облепленный комьями земли.
– Вот и он, – сказал Никита, – Видимо, вы приходили сюда для этого и теперь осталось совсем немного. Нужно попасть ко мне домой.
– Подожди, – сказала Наташа, – У меня ведь тоже есть незаконченное дело.
Они уже выходили из ограды кладбища, когда Наташа спросила:
– А ты скучаешь по тем временам? Ты вообще почему нибудь скучаешь? – Наташа посмотрела в глаза Никите.
– Нет, мне ничего не жаль. Теперь нет.
– Почему?
– Потому, что все, что было, уже случилось. И навсегда осталось в истории и в моем сердце. Это все уже никуда не денется и навсегда останется со мной. А зачем скучать по тому, что никуда от тебя не уйдет? Конечно, мы меняемся. Становимся другими, вырастаем. Изменяются наши интересы и круг общения. Уходят старые друзья.
Когда я ушел в ремиссию и перестал употреблять алкоголь от меня отвернулась большинство из тех, кто был со мной раньше. Просто у нас стали разные интересы. Глупо пить молоко на каком-нибудь празднике, где все пьют вино. Точно также глупо пить вино там, где все пьют молоко. Для каждого занятия и каждого дела есть свои время и место.