Дорогами света
Шрифт:
– Ну хорошо, а алкоголь?
– Что алкоголь?
– Сейчас ты также все время пьешь?
Никита вздохнул.
– На этот вопрос я всегда отвечаю одинаково. Я алкоголик, Наташа. Алкоголиков бывших не бывает. Есть только те, кто ушел в ремиссию. Моей ремиссии уже много лет. Но нет никаких гарантий, что однажды я не сорвусь обратно в штопор. Да и сейчас я периодически позволяю себе крепко выпить. Последний раз был в позапрошлом году, когда я чуть не утонул в пруду, решив искупаться в нем по пути домой. Прямо как был – в одежде, с деньгами и телефоном.
–
– А разве я говорил, что история будет веселой? Читаем дальше?
– Конечно, – Наташа подсела поближе, – Хочется узнать, чем там все кончилось.
***
Понедельник, 24 декабря 2012
Итоги года, часть вторая.
Август, июль, июнь. Мало что помню, ничего особенного не происходило. Лето.
В мае устроился на работу где нужно было таскать холодильники и продавать их. Неплохая зарплата, хороший коллектив. Только вот со временем достали проверками и огромным объемом работы. Устал и уволился. Все просто же.
Апрель. Сидел дома, пил, искал работу. В марте уволился с и купил нетбук, с которым теперь не расстаюсь и с которого все это и пишу. Взял еще одну кредитку. Потому, что платили мне там не очень много, а я тогда все тратил на вино и сигареты.
Февраль. Перенес острый трахео-бронхит. Неприятная штука. Три недели больничного. Что характерно, решил бросить пить. Поставил даже точку в календаре, а потом вдруг напился и простыл. Результат так себе. На третий этаж в поликлинике поднимался 10 минут. И полчаса потом отдыхивался. Легочные заболевания страшная зараза. Никому не пожелаю. Когда организм не в порядке, особенно ключевые органы – это практически смерть. Я до сих пор удивляюсь, что жив и здоров после всего, что творил с собой.
Январь. Новогодние каникулы провел трезво, все пятнадцать дней. Зато сразу после них ушел в недельный запой. Гусар, ни дать ни взять. В остальном ничего особенного.
Год принес понимание. Я стал лучше жить, лучше себя чувствовать. Прошла, наконец, многолетняя депрессия. Пробудился интерес к жизни и появилась мотивация. Жизнь стала такая насыщенная, столько всего в ней.
***
– А может мы умерли? – Наташа смотрела на него блестящими глазами.
– Может и умерли, – просто ответил Никита, – Не очень хочу об этом думать. Мне нужно было доехать до конкретного места и мы туда направляемся. Надеюсь, что по прибытию все станет ясно.
Свинцовые воды залива расстилались под сумрачным небом. Вдали уже появлялись очертания величественного города. «Еще одна странность», – отметил про себя Никита, – «Я вижу вдали очертания города, но не вижу огней».
Лодка приближалась к береговой линии, но ответы, которые должны были приближаться вместе с ней, снова ускользали и растворялись в застывшем сумраке, пронзающем этот мир насквозь.
Глава II. Здравствуй, Питер!
Мы с Котом начали молодеть. Это произошло как-то сразу. Вдруг мое тело стало легче на десяток кило, лицо распрямилось, пропали морщинки вокруг глаз, немного уменьшился
И солнце светит, и все как будто замерло. Тут я понял, что вот оно и случилось. Все. Произошло. О чем писали много и говорили. 2012 год, конец света, все такое. А я не верил сначала. Но теперь-то все стало очевидным.
Так мы с Котом и войдем в историю. Молодыми и стройными, наразлет. И все уже не важно, потому что просто теперь все не важно. Все уже случилось. Это он так и пришел к нам – конец света. Теперь нас с котом нет. Ничего нет вокруг и кроме нас. Да и нас нет. Потому, что мы теперь там. Молодые и стройные, лежим на залитом солнцем диване.
Я с нетбуком перед собой и Кот, вылизывающий под хвостом. Так мы и исчезли. Так и вошли в историю. Как жители Помпеев. Только им помог пепел, а нам никто не помогал. И никто не оценит нас больше – никого ведь нет.
– А что, Кот, неплохо мы устроились? – спросил я.
– Да-мурр вполне неплохо. Не хуже других, во всяком случае, – ответит Кот.
Мы смотрели друг на друга молчали. Ведь мы с Котом теперь вечны и нереальны. Мы блики света, играющие на стенках мыльного пузыря, который всегда раздувается, но никогда не рвется.
***
Они причалили к пирсу, стрелой уходящему в глубокую темную воду от Морского вокзала. Никита помнил, как любил заходить внутрь вокзала, подниматься по мраморной лестнице на третий этаж и смотреть на розу ветров, выложенную из гранита и мрамора на полу в холле.
Вокзал был типичным образцом поздней советской архитектуры и состоял из множества уровней, переходов и эстакад. Само по себе это было довольно интересное место. Отсюда хорошо просматривалась территория ЛенЭкспо, где Никита провел много времени, сбегая из школы, чтобы любоваться рябью на воде и слушать, как ветер шумит в навесах, флагштоках и редкой листве.
Никита с Наташей вылезли из лодки и неспеша осматривались, когда тишину нарушил голос лодочника:
– Ну что, я свою часть сделки выполнил…
– Верно, – Никита достал из кармана телефон и протянул его в сторону лодки.
– Я передам, – сказал Бородач и забрал трубку.
Лодка начала отчаливать от пирса.
– Разве вы не пойдете дальше с нами? – спросила Наташа.
– Мне нечего здесь делать. Дальше вы и сами справитесь.
Катер отходил от пирса и две фигуры смотрели на то, как он уменьшается в размерах и медленно растворяется в сумраке, оставляя на воде короткий пенный след.
– Это и есть тот самый Питер, про который ты говорил? – спросила Наташа.
– Да, это он. Только я не уверен, что это именно тот Питер.
– Что ты имеешь в виду?
– Все происходящее довольно странно. По моим ощущениям, мы провели примерно сутки в этом мире, а солнце так и не взошло. Ты хочешь есть?
– Я не знаю.
– А я знаю. Я не хочу ни пить, ни есть, ни спать. Посмотри на этот город. Где люди? Где машины? Где огни? Где хоть какой-то шум? Это все одна большая декорация.