Дорогая агония

Кейтс Джорджия

Она заставляет меня хотеть видеть ее улыбку и слышать ее смех.

Она заставляет меня хотеть делать для нее приятные вещи.

Она заставляет меня хотеть...ставить её потребности превыше своих.

Я никогда не испытывал такого чувства. Я видел такое между моими родителями, но никогда не чувствовал этого в отношениях с женщинами, с которыми я встречался.

До сих пор.

До нее.

И я не знаю, что это значит.

– Сахарница над кофеваркой.

– О. Я чувствую себя бариста в Старбаксе.

У меня есть всё, чтобы сделать большую чашку кофе с...вафлями?

– Не просто вафли. Вафли из сладкого картофеля.

– Ммм, - стонет она.

– Рецепт Мэри Грейс?

– Конечно.

– Все рецепты твоей мамы такие вкусные?

– Абсолютно. Я готовлю почти также вкусно, как и она.

– Ты должен научить меня готовить также, как ты и Мэри Грейс.

– Извини. Эти рецепты совершенно секретны. Моя мама встанет с могилы и начнет преследовать меня, если я кому-нибудь дам её рецепты. Они предназначены только для семьи.

И они закончатся на мне, поскольку у меня нет ни жены, ни детей, чтобы передать им. Конец наследия. Отрезвляет.

– Хорошо. Тогда ты не получишь мой рецепт...пирога с корицей, - она заливается смехом.
– Да. Всё верно. Никакого секретного рецепта пирога с корицей для вас, сэр.

Мне это нравится. Роза вытягивает меня из моих мрачных мыслей своей веселой болтовней.

– Не хочу тебя расстраивать, но все знают, как его приготовить. Печенье, сливочное масло, коричневый и белый сахар, корица.

Она опускает руки на свои бедра, и будь я проклят, если она не напомнинает мне о моей злющей матери.

– Думаешь, ты такой талантливый кулинар?

– Да. Потому что так и есть. Хотя кулинар громко сказано.

– Я иногда буду тебе готовить, чтобы доказать, что ты не единственный талантливый шеф-повар в этом доме.

– Что бы ты приготовила мне?

Она замолкает, а потом её глаза расширяются.

– Лазанью. Я бы приготовила тебе лазанью, - она понижает голос.
– Как только я найду рецепт.

– Я подумываю о том, чтобы дать тебе несколько уроков.

Ее широкая улыбка возвращается, но на этот раз она не скрывает её от меня.

– Правда?

– Я сказал, что подумываю об этом.

– И ты научишь меня некоторым рецептам Мэри Грейс?

– Может быть, - я качаю головой.
– Нет. Наверное, нет.

Я наливаю тесто в вафельницу.

– Это не займет много времени. Можешь пока достать тарелки из верхнего шкафа справа от посудомоечной машины.

– В твой первый рабочий день я пойду на кухню и запомню содержимое шкафов, чтобы тебе не нужно было рассказывать мне, где что находится.

Нет нужды спешить. Она никуда не денется.

– Дай себе немного времени, и ты привыкнешь.

– Сироп?

– Я разогреваю кленовый сироп в маленькой кастрюльке на плите.

– Подогретый кленовый сироп?

Сэр, вы сегодня стараетесь изо всех сил?

– Мне нравится хорошо приготовленная еда.

Она делает глоток своего кофе и кивает.

– Ты меня балуешь.

– Я стараюсь.

– У нас есть планы на вечер?

Я впервые за многие годы в восторге от Рождества.

– Никаких, разве что готовиться к приходу Санта Клауса.

– Моя лучшая подруга Женевьева и ее муж Хавьер пригласили меня присоединиться к ним на костры на дамбе. Они забронировали места. Я согласилась пойти несколько недель назад, когда они купили билеты.

Я надеялся, что мы проведем вечер вместе, но я не собираюсь лишать ее возможности побыть со своими друзьями в канун Рождества.

– Весело. Тебе обязательно нужно пойти.

– Они забронировали четыре места. Я была бы рада, если бы ты пошел со мной.

Костры на дамбе - еще одна часть жизни, которую я не испытывал с тех пор, как умерли мои родители и Бернард. Это слишком больно.

Мы были одной из многих семей, которым нравилось это. Никакого туристического автобуса. Моя мама готовила бы два дня, а затем заполнила бы огромный раскладной стол кажунской едой. Приехали бы наши друзья и семья, чтобы посидеть и поесть, а потом зажечь путь для Санта Клауса и его восьми оленей.

Мне всегда казалось, что я поделюсь этим с женой и детьми, как это делали мои родители для нас с Бернардом. Но исходя из моего диагноза, это еще одна мечта, от которой я должен был отказаться. Видя неподдельный восторг и волнение Розы, возвращается давно забытое желание испытать его с кем-то, чьи воспоминания не омрачены потерей, горем и заброшенными мечтами.

– Я хотел бы пойти. Спасибо, что пригласила.

– Хорошо. Я напишу Женевьеве и дам знать, что мы придем.

– Что ты скажешь своей подруге относительно меня? Кто я для тебя?

– Я ничего ей не скажу. Она уже знает, что ты заключил сделку с Вейл в обмен на меня.

– Что?

– Женевьева работала у Вейл год назад.

Значит, они не так давно женаты.

– Её муж знает?

– Конечно. Так они и познакомились. Хавьер был её клиентом.

– Кажется, Вейл не шутила, когда говорила, что в таких соглашениях случаются неожиданные вещи.

– В отношениях Женевьевы и Хавьера не было ничего неожиданного. Когда она пришла с их первого свидания, я уже знала, что она выйдет за него замуж. Или умрет пытаясь. Девушка была полностью одержима. Я думала она расклеится прежде, чем он закажет еще одно свидание. Это было полтора года назад, и теперь они женаты и ждут первенца. В следующем месяце они ожидают мальчика.

– Тогда, я полагаю, Хавьер был нетипичным пожилым клиентом.

– Ему сорок четыре.

Черт. Достаточно стар, чтобы завести ребенка.