Дорогая находка
Шрифт:
– Проходите, пожалуйста, – гостеприимно ответила Вера, пошире открыв дверь и отойдя немного в сторону. – А что такое? Вы насчет обмена старого паспорта? Так я обменяю. У меня просто денег пока нет. Обменяю обязательно, я же участковому сказала. Присядьте вот сюда, – Щурова указала гадалке на старое кресло с потертыми подлокотниками, на котором она торопливо расправила покрывало, а сама как-то не по-хозяйски присела на соседнее.
– Да нет, Вера, – вздохнув, сказала Яна и накрыла Веркину ладонь
– Да? По какому? – Щурова, казалось, испытала огромное облегчение, услышав, что ее беспокоят не по тому поводу, который ее саму очень беспокоил.
– Понимаете… – тихо и осторожно начала Милославская, решив говорить начистоту. Она сразу увидела в Щуровой человека наивного, доверчивого, искреннего и открытого и поняла, что это может сейчас сыграть ей на руку, – я следователь; веду одно дело, в котором вы мне сейчас очень можете помочь.
– Это про Ермакову? Я про вас слыхала! – Вера расплылась в улыбке, а потом вдруг перекрестилась, – Царство ей небесное, хорошая бабулька была.
– Конечно, хорошая, – обрадованно подхватила Милославская и тоже перекрестилась. – Поможете?
– Помогу, – серьезно ответила Верка и вся как-то вытянулась, по-боевому выпрямив спину. – А что надо?
– Почему ваша родственница, бывшая соседка Евдокии Петровны, дом свой продала?
Верка посмотрела на гадалку, округлив глаза.
– Она ведь его не собиралась продавать, так? – тихо спросила Яна.
– Не собиралась, – Верка замотала головой.
– А почему же?
– Ей деньги хорошие предложили. Намного больше, чем дом ее на самом деле стоит.
– Дом вообще добротный был?
– Когда-то добротный. Но в доме ведь мужик нужен, работник. Как в поговорке: «Дом невелик, да сидеть не велит!» А что она, старуха, могла-то? И крышу перекрыть надо было, и забор поправить, и полы перебрать – погнили доски некоторые… Так что не собиралась-то не собиралась, а как деньги хорошие предложили, да о возможностях своих по уходу за домом задумалась, так и согласилась…
– А других причин для продажи не было? – Милославская прищурилась.
– Каких других?
– Ну-у-у… Каких-нибудь. Кто знает… Может, еще что было? Это очень важно.
– Почему же не было? Были. Как я считаю, в огороде работать как следует она уже не могла. Посадить посадила, да только засохло все. Летом с водой плохо было, так мы ведрами таскали. А она разве много принесет?
– И все же человек редко так легко по таким причинам расстается с местом, на котором доживает последние, может быть, годы…
– Да она и не рассталась бы никогда! Просто когда ей деньги огроменные предложили, она все как следует взвесила и согласилась. Деньги ее подкупили.
– И все же,
– Ну не зна-аю, – задумавшись, протянула Щурова. – Не знаю, – она подняла глаза на гадалку.
– Подумайте.
– Нет, не знаю. Мне даже и в голову не приходило, что могло быть что-то еще. Я и не спрашивала. А что, вы считаете…
– Вы письмо недавно получали?
– От кого?
– Ну от Петровны своей! – Яну начинала сердить Веркина недалекость.
– Получала, – не понимая, к чему клонит гостья, удивленно протянула Щурова.
– А в письме она ничего такого не сказала, почему дом продала, например?
– Не-а. Я ей должна двести рублей. Все не отдам никак. Она только затем и написала, чтоб напомнить, а о доме ни-ни.
– А вы письмо сохранили?
– Да где-то тут, среди газет, – Верка открыла тумбочку, стоящую рядом с креслами, и из нее с шелестом посыпались газеты, небрежно наваленные друг на друга. – Ну вот, опять! – сердито воскликнула она и стала разгребать газеты, отыскивая, очевидно, письмо. – Ага! Вот.
Щурова протянула Милославской конверт, неаккуратно вскрытый с одного краю.
– Прочту?
– Читайте, – девушка пожала плечами.
Яна тут же извлекла из него одинарный листок в клетку, исписанный крупным размашистым почерком, и жадно стала читать. Верка тем временем пихала газеты назад в тумбочку. Уже по одному ее невозмутимому виду можно было понять, что вряд ли она в чем-то слукавила насчет содержания письма и всего остального. Милославская, конечно, это поняла, но все же в изучении письма себе не стала отказывать.
Петровна без всяких свойственных эпистолярному стилю преамбул гневно напоминала своей внучатой племяннице о денежном двухсотрублевом долге, который она, соизмеряя со своей пенсией, считала «значительным», почему и требовала немедленного его возврата. В заключение Веркина родственница жаловалась на одолевающие ее болезни и на дороговизну лекарств, которые она, будто бы только из-за невозвращенных денег, купить была не в силах. О продаже дома в письме, действительно, не было ни слова.
Яна свернула листок и всунула его назад в конверт.
– Убедились? – спросила Щурова, присаживаясь опять в кресло.
– Убедилась, – ответила гадалка и перевернула конверт, внимательно вглядевшись тут же в адрес отправителя.
– Адресок возьму? – спросила она тут же Верку.
– Берите.
Милославская достала свой блокнот и перенесла в него адрес, начертанный на конверте, а внизу отчетливо приписала: Михалева Анастасия Петровна.
– Ну что ж, благодарю, – сказала после этого Яна.
– Да за что же? – Верка улыбнулась и немного покраснела.