Дороги души: мирские жители
Шрифт:
локоток, переводя через дорогу, защитить вдову от обидчиков, помочь слабому в чем-то. Ну, или в максимальном греческом варианте: спасти селян от какой-то там гидры, убить чудище здесь, помешать разбойникам в плохих делах там…
В греческой мифологии описывается, как герои вступали в бой с олимпийцами за права людей и не только. Это происходило потому, что стагнирующий олимпиец ради своего благополучия в опеке и мать родную продаст. Кстати, супергерои в американском кинематографе заняты тем же. И что характерно – большинство историй про супергероев выдумали герои в человеческом теле.
Фундаментальная миссия основы
Весь мир опеки в целом – он творится интересами чувств, вышележащего мира. Мирская душа – ей нужно биологическое тело какое?
Так, живет герой, и вдруг узнает, что какое-то чудовище уничтожает всю популяцию овец в округе. Оно действует согласно своему инстинкту – есть овец. Но из-за него разрушаются объекты опеки, животноводы, разводившие овец – разоряются и голодают, а местность возделываемая ими, приходит в упадок. Герой приходит и начинает управлять бесконтрольными страстями: связывает чудовище, прогоняет, или, в крайнем случае, убивает, а также помогает животноводам и крестьянам, которые терпели ущерб в опеке. Лучше, конечно, чудовище прогнать, а не убить. Иначе как-то не по-геройски выходит, ведь оно не мешало самим своим существованием, оно овец ело без меры, в этом был вред! Подобно тому, как в американских сериалах супергерой никогда не убивает главного злодея – а только мешает ему совершать плохое в опеке своим несдержанным методом. А главные злодеи в таких фильмах – сплошь и рядом имеют все признаки олимпийца, одержимого методом-страстью. Например – Джокер из известного фильма. Технически его можно назвать олимпийцем злых шуток, по аналогии с олимпийцем кузнечного дела Гефестом, олимпийцем житейского коварства Локи и остальными.
Обратите внимание: древние свидетельства иногда отличаются крайней наивностью. Встретили олимпийца коварства – и решили что вот он, один такой – олимпиец коварства. Естественно это просто разделение по типам деятельности. Есть много олимпийцев коварства, много олимпийцев любовной страсти и других. Тип деятельности подобен профессии. А персонифицировать отдельные направления это подобно тому, как если бы волк увидел в отдалении лесоруба – Ивана Петровича, и решил бы, будто среди людей есть божество, карающее деревья – Иван Петрович.
Образное описание героев
В разделе, посвященном людям, были описаны условия, которые бы сделали энергетику земли максимально родственной энергетике людей. Сейчас я попытаюсь описать подобное – но для героев. Это позволит максимально понять их суть и мировосприятие.
Если бы на нашу планету перестали бы влиять верхние слои душевного блага. А также и высшие святые миры тоже уменьшили бы свое влияние. Тогда здесь уменьшились бы и святые благодати, и высшие законы, и технические возможности – и тогда мерилом добра и зла, правого и виноватого стало бы одно: у кого кулак крепче, дубина длиннее, сил больше, кто ударил первым, кто вырыл волчью яму незаметнее. Это был бы мир варварства. Варварство здесь – не народность и не период истории. Варварство – как состояние души. И в таком варварском мире были бы гармоничные герои, которые защищали бы слабого, помогали голодному. А были бы стагнирующие герои – они грабили бы вдов, жгли бы села, забирали бы себе все качественное в опеке.
Период новой истории, наиболее полно соответствующий энергетике героев – феодальный строй. Когда государство – лишь совокупность феодальных вотчин, и в каждом своя банда во главе с главным героем – феодалом. Они засели в хорошем крепком каменном доме, который называется замком. С дубинками и щитами. А вся область платит им качественными объектами опеки: молоко, зерно, ткани…
Я думаю, многие уже догадались, что прообраз стагнирующего героя – это разбойник. Заметьте – не мафия, не бандит, не хакер. Именно разбойник. Ведь чтобы взломать, например, сложный сейф – для этого нужны филигранные знания и умения. А разбойник – суть бандит от феодального строя.
Каким же образом гармоничный, помогающий слабым, герой может стать разбойником? Лучшим объяснением я считаю такой анекдот:
Сидит мужик, рыбачит. Подходит другой:
– Хорошая сегодня погода.
– Да.
– А
– Ну мужик, ты попал! Никто тебя за язык не тянул!
То есть рыбак – он настолько в гордыни от качественных черт опеки, что готов, видимо, и убить того, кто его разочарует в этом!
Так, живет герой – старушке поможет перейти через дорогу, больного поддержит, голодного накормит. Он начинает гордиться и становится высокомерным – но пока все продолжается по-старому. До тех пор, пока очередная вдова ему недостаточно низко поклонилась в благодарность или чем-то не угодила. И теперь в его глазах вдова становится недостойной помощи, неправильной. Она переходит в стан тех, кому помогать не нужно, а вот забирать у которых – можно. Таким образом, постепенно деградирующий герой увеличивает для себя число тех, кто не достоин помощи, а число «достойных» – становится все меньше. И вот уже разбойник живет в мире, где все – лишь жертвы, не представляющие ничего. А делиться и помогать надо лишь в рамках своей шайки. Да и то – в самой шайке тоже постоянные драки и убийства, естественно. Именно так воспринимает мир стагнирующий герой. Даже в центре русских земель, среди златоглавых церквей, заводов и исследовательских институтов – стагнирующий герой увидит лишь мир, где обирают, голодают и нищенствуют, а вокруг банды нападают друг на друга ради лишнего пайка. Давно, еще в царской России был произведен эксперимент: во время очередной войны сформировали несколько рот из разбойников, пообещав им амнистию. В результате выяснилось, что боевые качества роты – очень низкие. На войне правят законы стратегических знаний, а также чести и нравственного единения в целях победы и истины. А те, кто привык к закону дубины и кулака – весьма сплоховали на фронте. Сильный кулак не сработал против пушек, наводимых инженерами.
Все это касается стагнирующих героев. А вот гармоничный герой – совсем другое дело! Часто он отдает последнее нуждающимся. Скромный и отважный – пытается сделать мир лучше в опеке.
Герои первого подвида
Герои первого подвида – романтические, тонко чувствующие существа. Они создают глубинные временные направляющие-адаптеры, которые приспосабливаются к новому будущему. Герои первого подвида создают романтизм! Ведь романтизм – есть поиск новых положительных, желательных качеств опеки. Деятельность, максимально родственная подобному процессу – это лирическая поэзия. Поэт смотрит мечтательно на облака в закате и вдруг формулирует новую направляющую, что-нибудь вроде: рдеющие облачка, мягкие и податливые, как кожа любимой. Он сформировал новый оттенок качеств опеки. Такое качество и направление, которое может оказаться весьма перспективным в опеке. Поэты древней Греции, с локонами, упитанные и румяные, умильно глядящие вдаль – в большинстве своем они были героями первого подвида в человеческих телах.
Негативные черты первого подвида, обусловленные стагнацией основы
В гармоничном состоянии романтичные мечты героя – гибкие и легко подстраиваются под все новые меняющиеся качества окружающего мира. Стагнация же приводит к тому, что мечтает герой об одних качествах, а мир предоставляет ему совсем другие возможности, направления. И высокомерный герой не может вынести, что его рисунок романтичности попросту неверен. В результате у него возникает иллюзия, будто мир опеки стал плох, совершенно не такой, как нужно и что будет еще хуже. Стагнирующего героя покидает романтичность, его начинают одолевать самые разные житейские опасения. Ведь именно так герой начнет трактовать различие между собственной аурой-адаптером и фактическим состоянием мироздания, которое все больше расходится с его направлением. Ему кажется, что беда неизбежна – беда, которая разрушит все, о чем он грезил. И если раньше его романтичные открытия были воспеванием новой гармонии качеств опеки, то теперь, по сути, его стихи выражают жалобу, в которой все больше угрозы: как теперь плохи, упадочны и поверхностны все качества опеки.
Стагнирующий герой первого подвида – взращивает в своем сердце не просто разбойника, он становится фанатиком. Поэтому и его направление поисков новых оттенков качеств опеки теперь будет соответственным: порочным и высокомерным. Он будет с тоскливой бессмысленной жестокостью любоваться собственной сильной рукой, душащей обидчика. Он будет глубокомысленно и оценивающе смотреть на нож, обагренный кровью и так далее в том же духе.
Герои второго подвида