Дороги и сны
Шрифт:
Дотянуться до вожделенных демонских глаз, которые казались Ольге единственным уязвимым местом противника, опять не удалось. На мгновение отвлекшись от раздирания корсета, злодей легко перехватил ее руку, рывком отвел в сторону и коротко, по-мужски, ударил. Со всей демонской дури, прямо в лицо.
Ольга отлетела на кровать, чувствуя, как в голове у нее звенит, в глазах темнеет, а из расквашенного носа медленно капает кровь. Уверенная безжалостная рука опрокинула ее на живот, легкое прикосновение – и корсет улетел в неизвестном направлении. За ним, под злорадный хохот, последовало все остальное.
Когда
Воспользовавшись коротким мгновением, когда демон не мог ее видеть из-за рубашки на голове, Ольга схватила так кстати подвернувшееся оружие и бросилась вперед, целя в горло – на нем, похоже, тоже не было панциря…
Она не допрыгнула – гад просто отступил на шаг, и ее оружие пронзило пустоту. Он все видел, или слышал, или предчувствовал, словом, зарезать себя просто так не позволил.
Первый удар обрушился на атакующую руку, нож вывалился из сломанных пальцев и покатился по полу. Второй угодил в живот. Третий пришелся опять в лицо, хрустнули зубы, рот наполнился кровью, а сама горе-воительница опять отлетела и упала на кровать. Встать больше не удалось – на нее тут же навалилось что-то неподъемное, угловатое и очень твердое, больше напоминавшее какой-нибудь сундук, чем живое тело…
…На самом деле это оказались пара книг и пустая шляпная картонка, свалившиеся со скверно прибитой полки, – наверняка Жак собственноручно прибивал, лентяй безалаберный. Хорошо, по крайней мере, на этой полке не оказалось ничего тяжелее. Хотя и от книжки, похоже, синяк останется…
Дзиннь-дзиннь-дилинь-дилинь!
Никогда еще агента Кангрема не будили с такой садистской беспощадностью. В ушах пронзительно звенел отвратительный дребезжащий звук, глаза резало, в носу стоял едкий запах, подозрительно похожий на аммиачный, в рот словно сыпанули перцу, а тело сотрясали беспорядочные импульсы боли.
– Проснись! – пробился сквозь оглушительный звон чей-то отчаянный крик. – Встань! Вы мне нужны! Жак, не смей опять падать!
Кангрем рывком сел, подхлестнутый мгновенным воспоминанием о том, кто он такой и что здесь делает. Перед самым его носом пролетел вампир, отброшенный невидимой силой, ударился о стеллаж со скобяными изделиями и тут же вскочил как ни в чем не бывало.
Стоящий у лестницы эльф с перекошенным от ярости лицом и неестественно растопыренными руками послал в противника еще один магический снаряд и прокричал:
– Жак, где кольцо?! Скорей! У меня ничего нет на вампира! Он не обездвиживается! И не горит! Я его так долго не удержу!
– Нет у меня кольца! Мыш его обратно забрал! – простонал Жак, лежащий у него под ногами. – Перестань! Больно же! Я даже в трансе чувствую!
– Не могу! – С пальцев Мафея сорвалась синяя молния, которая тоже не причинила вампиру никакого вреда. – Если я перестану поддерживать «шоковое пробуждение», мы все заснем!
– Мухобойкой его! – посоветовал
Вампир, уже приблизившийся к юному магу почти вплотную, опять отлетел к стене.
– Я не успеваю! Давай сам!
– Я не могу сосредоточиться, больно!
– Сейчас, ребята… – пробормотал Кангрем, с трудом поднимаясь на ноги. – У меня в шкафу… сейчас…
На первом же шаге его повело в сторону, и он чудом не упал, в последний момент ухватившись за край открытой двери.
– Жак, постарайся! Умирать больнее!
Шкаф… вот он… Да что же такое, в глазах темнеет, пол шатается… Звон этот непрерывный… вонь… боль… ни хрена себе «пробуждение»… Сволочь Митька… Надо было сразу Макса послушать…
Копаться в шкафу времени не было. Одним взмахом руки Витька выгреб наружу все содержимое и сквозь пелену в глазах попытался отыскать среди рассыпавшихся вещей нужный предмет. Здоровый такой, не мог же он потеряться… Ага… вот…
Как назло, кол упал на пол, и за ним пришлось нагибаться. В три приема, осторожно, изо всех сил вцепившись второй рукой в столешницу. С трудом сомкнув непослушные пальцы на спасительном орудии, Кангрем так же медленно начал выпрямляться и тут наконец рассмотрел причину своего мерзкого состояния. Несколько секунд он не двигался, тупо уставившись на стекающий по рукаву кровавый ручеек, затем очередной всплеск боли напомнил, что надо поторопиться, а то умирать – оно в самом деле… того… то есть не того…
За дверью что-то гулко хрястнуло, затем в очередной раз загремел стеллаж со скобяными изделиями, и срывающийся от напряжения голос эльфа выкрикнул:
– Мазила!
– Он увернулся, – пожаловался Жак.
Кангрем примерился и, оттолкнувшись от стола, бросил неустойчивое тело к двери, где опять вцепился в косяк, чтобы не упасть. Вампир в очередной раз восстал из-под рассыпавшихся гвоздей и с фанатичным упорством вновь ринулся на эльфа. Понимал, гад, на ком тут все держится и кто для него опаснее всех…
Собрав в кулак последние силы, Кангрем прыгнул ему навстречу, обеими руками стиснув выставленный впереди себя кол, собственноручно вытесанный из тверской осинки. Затормозить на лету Митька не успел. Они рухнули рядом – налетевший с разгону на кол вампир и его обескровленная жертва.
В тот же миг раздражающий звон и прочие волшебные пакости прекратились, и Витька опять погрузился в блаженное небытие, сопровождаемый несуразной мыслью: «Ван Хелсинг, блин, нашелся…»
Кантор в который раз посмотрел на часы, как будто они неким чудесным образом могли ускорить ход времени и за прошедшие пару минут очередной бесконечный вечер вдруг закончился. Припомнил местные цифры, убедился, что еще по-прежнему нет и семи. Взглянул в окно, где в сереющих сумерках начинали зажигаться окна. Город, с первого взгляда потрясший его обилием громадных зданий и толпами людей на улицах, к вечеру превращался в нечто еще более невероятное. Когда уходило солнце, улицы наполнялись иным, волшебным светом. Горели фонари, светились бесчисленные окна, сияли и переливались вывески, словно весь город (или его часть, видимая из окна) становился одним огромным кварталом Пляшущих Огней.