Дороги Мертвых
Шрифт:
— Тогда я немедленно это сделаю.
— Я весь внимание.
— Вы должны вспомнить, что мы собрали вместе триста восемьдесят три человека, колдунов и ведьм. Мы работаем все время вместе, изучая Искусство, и посылаем наше сообщение всем тем, у кого есть способность услышать его — так что это сообщение слышат все дальше и дальше, по мере роста нашего Круга.
— Хорошо, но все это я знаю.
— Да, но ничего такого раньше не было никогда!
— Я не знал об этом. И тем не менее…
— И мы сделали еще больше. Вы помните наш последний год, Видение?
— Вы имеете в виду то, что мы увидели налет на Каррик, который бандиты собирались предпринять?
— Именно
— О да, конечно я никогда не забуду этого, и тем более я не смогу забыть десять баррелей ушки, которую они прислали нам в знак благодарности. Но…
— Милорд, мне кажется, что вы до сих пор не поняли.
— Не понял? Я не понял? Клянусь Богами! Да я уже целый час твержу вам, что ничего не понимаю!
— Но милорд, на сто миль вокруг все знают о Круге, и, для них, Круг — это вы.
— Я?
— Вы.
— Арра, что вы имеете в виду, утверждая что Круг — это я?
— Я имею в виду, что каждый слышал о вас и о Круге, и привык видеть вас обоих вместе.
— На сто миль вокруг?
— Ну, может быть на двести.
— Они знают Круг и знают меня?
— Описание вашей внешности путешествует из одного рта в другой — они убеждены, что вы особенный человек.
— Да, но — все это очень странно.
— О, вот в этом я не сомневаюсь. Но это правда.
Маролан нахмурился и задумался. Арра терпеливо ждала, пока он был погружен в размышления. Наконец он сказал, — Арра, мне в голову пришла мысль.
— И какая?
— Эта банда грабителей, они ведь тоже слышали о нас, не правда ли?
— Да, скорее всего да.
— Во всяком случае многие из них?
— О, да, конечно. Они появляются в местах, которые находятся меньше чем сто миль от нас. Сами они из области Силавия, где-то в сорока-сорока пяти милях от нас вокруг озера, и когда у них плохой урожай — а это случается достаточно часто, так как бог, которому они поклоняются, ничего не делает, чтобы дать им хороший — они грабят всех вокруг них.
— Да, понял. Но тогда…
— Милорд?
— Тогда мне пришло на ум, что если мы продолжим предупреждать их жертвы о возможных нападениях, им это может не понравиться.
— Да, это возможно, милорд. И, если подумать, я начинаю считать, что это очень возможно.
— Так я и думал.
— Тогда может быть вы думаете, ну — может быть вы думаете, что мы должны перестать предупреждать о нападениях?
— О, нет! — сказал Маролан. — Я определенно не собирался предлагать настолько сильные меры!
— Очень хорошо. Так как на мгновение я испугалась…
— Да?
— Я испугалась, что вы начинаете показывать признаки своего возраста.
Шестая Глава
Как год спустя Автор возвращается в Черную Часовню, а Маролан начинает сердиться
Мы перенесемся во времени примерно на год вперед от нашей предыдущей главы, хотя и останемся в той же географической точке — то есть в местечке Черная Часовня. Если как следует осмотреть эту деревню (или, возможно, мы должны сказать город) летом 244-ого года Междуцарствия, внимательный наблюдатель должен заметить несколько небольших изменений со времени нашего последнего визита: таверна, в которой Маролан встретил Миску, полностью исчезла, за исключением кирпичной дымовой трубы, стоявшей как памятник. На месте гостиницы, в которой он провел свою первую ночь, не осталось ничего, даже дымовой трубы, хотя несколько закопченных камней указывает, что здесь что-то стояло. Коттеджи, служившие
После такого внимательного обследования местности, наблюдатель был бы вправе заявить, что в самой Черной Часовне и вокруг нее произошла какая-то катастрофа, и, должны мы заметить, наблюдатель был бы совершенно прав.
Чтобы обнаружить причину катастрофы, давайте войдем в саму часовню, которая, несмотря на определенные разрушения — несколько камней из стен было выломано, а остальные выглядели так, как если бы их пытались поджечь — все еще стояла и, более того, была обитаема: Маролан и Арра стояли у алтаря, разговаривая друг с другом и мы берем на себя смелость подслушать их беседу почти с того самого момента, когда они начали обсуждать интересующий нас вопрос. А именно тогда, когда Арра сказала, — Все попрятались.
— Это самое лучшее, — сказал Маролан.
Арра кивнула. — Вскоре они появятся опять.
— Это случилось быстро?
— Пока вы занимались медитацией.
— Мне кажется, что я провел не больше двух-трех часов, пытаясь путешествовать по астралу, — сказал Маролан.
— И каковы ваши успехи?
— Был момент, когда я почувствовал, что очень близок к тому, чтобы чего-нибудь достичь.
— Ну, это совсем неплохо, — сказала Арра.
— Но за это время они пришли и ушли?
— Да, — сказала Арра. — Они были очень быстры. На самом деле они ушли даже меньше, чем через час. Я побежала за вами, но все уже было кончено.
— Они убили много народа, не так ли?
— Девять убитых, двадцать или тридцать раненых и, я бы сказала, они снесли всю деревню до основания.
— Но они что-то украли, не правда ли?
— Нет. Они жгли и убивали, это все.
— Случайным образом?
— Так мне показалось.
— Кто-нибудь из Круга пострадал?
— Рикардо получил порез на левой ноге, который доходит до кости; сейчас им занимаются. И Мария растянула лодыжку, убегая от них. Это все.
— Нам повезло.
— Да, милорд.
— Чего же они искали?
— Я уверена, милорд, что они искали вас.
— Меня?
— Они схватили Тамаса и били его, пытаясь заставить рассказать, где вы находитесь.
— Он не сказал им?
— Он не знал.
— Как он?
— Сильно избит, много ушибов, но больше ничего.
— Я должен сам посмотреть на то, что они сделали.
— Понимаю, милорд.
Мы верим, что читатель поймет и простит нас, если мы не последуем за Мароланом шаг в шаг. Признаемся, что вид обгорелых зданий и, еще хуже, окровавленных и исковерканных остатков то, что было людьми, без сомнения привлекает кое-кого из наших читателей. Действительно, мы не можем не знать, что есть целая школа в литературе, которая посвятила себя тщательному описанию именно таких событий, живописуя в малейших деталях каждую пролитую каплю крови, каждую сломанную ногу, каждый агонизирующий крик, каждую черточку, которая может усилить выражение боли. Конечно, природа истории, зафиксированной на бумаге, такова, что любое направление в литературе может отразить ее по-своему; естественно, что обратное тоже верно, так как те, кто сочиняет романы читают историю, а те, кто пишут историю, читают романы.