Дороги на Ларедо

Макмуртри Лэрри Джефф

— И сколько тебе удавалось насчитать за один раз? — спросил Калл. Нетерпимость к недостаткам других всегда выводила Калла из себя, хотя сам он слыл не менее способным по части точности подсчета, чем Гуднайт.

— Одиннадцать тысяч восемьсот четырнадцать голов, — не задумываясь, ответил Гуднайт. — Это были четыре гурта. Я пересчитывал их перед выходом на сборное пастбище возле Пуэбло в Колорадо во время своего последнего перегона. А пригнать должны были одиннадцать тысяч восемьсот сорок восемь. Тридцать четыре головы мы потеряли, вернее не мы, а Билл Старр. Я доверил ему второй

гурт, что было ошибкой. Мне нравился Билл, но ему не хватало здравого смысла, как не хватает и до сих пор.

— С ума можно сойти, пересчитывая этих овец, когда они бросаются врассыпную, — проговорил Калл.

Гуднайт гонял фургон в Кларендон, чтобы привезти оттуда кое-что из продуктов и несколько буров для рытья ям под столбы, а Калл верхом на лошади, которая, по мнению Гуднайта, совсем не подходила ему, попался Гуднайту на обратном пути. Джо Гарза только что ограбил свой третий поезд, убив пятерых, которые все были белыми. Но мысли Гуднайта были заняты не молодым убийцей, орудовавшим на границе. Он по-прежнему размышлял о несовершенстве человечества.

— Как ты думаешь, человек становится толковым с годами или он должен таким родиться? — поинтересовался он у Калла.

— Толковым? — переспросил Калл. — Толковым в смысле коров, погоды или еще чего-то?

— Мне кажется, вопрос задал я, — сказал Гуднайт. — Ты известен своей прямотой, так будь прямым. Ты родился толковым или стал таким со временем?

— В двадцать лет я был не очень-то сведущим, — ответил Калл. — Думаю, что сейчас я принимаю более разумные решения.

— Мне кажется, что твоим лучшим решением было перегнать гурт в Монтану, — заявил Гуднайт. — Оно было смелым, потому что индейцы не были усмирены. Они достали твоего напарника и могли достать тебя. Но все равно это было хорошее решение. Монтана ждала и нуждалась в том, чтобы кто-то пришел и привел отары на ее поля.

Калл ничего не сказал. Только бестактный человек мог привести пример с Монтаной. Гуднайту и практически каждому взрослому, кто интересовался торговлей скотом, было известно, каким провалом закончилась его авантюра с Монтаной.

— Оно было бы неплохим, если бы я знал, как обходиться с ранчо, — проговорил, наконец, Калл. — Но я не знал этого. Гас бы смог. Он мог заправлять чем угодно. Но он погиб прежде, чем мы успели начать. И все закончилось полным провалом.

— Я так не считаю, — возразил Гуднайт.

— Только потому, что это было не твое ранчо, — заметил Калл.

— Правильно, не мое, но мне не нравится, когда ты рассуждаешь, как банкир, — продолжал Гуднайт. — С точки зрения банкиров, все мои затеи были авантюрами, включая мое нынешнее ранчо в Пало-Дьюро. Адвокаты отнимут его у меня еще до смерти. Адвокаты с банкирами — как навозные жуки. В конце концов они утащат все, что я построил, как утащили твое ранчо выше Йеллоустона.

— Хотелось бы мне побывать в Йеллоустоне — места там, говорят, просто поразительные, — добавил он. — Если случится оказаться рядом, обязательно заеду. Только для того, чтобы сказать, что видел их.

— Ты должен заехать — места там великолепные, — подтвердил Калл.

Несколько миль Гуднайт молча правил фургоном. После того как они переехали

вброд Коу-Крик, ему пришлось крепко отхлестать своих мулов, чтобы заставить их вытянуть фургон на высокий берег.

— Я тоже не новичок в бухгалтерии, — сердито проворчал он, когда Коу-Крик осталась позади.

Калл обнаружил, что ему трудно следить за ходом мысли Гуднайта. Раньше речь не заходила ни о банках, ни о бухгалтерии. Что он хотел этим сказать?

— Банкиры живут бухгалтерией, — проинформировал его Гуднайт. — Они объявляют тебя банкротом, если у тебя нулевой баланс или ты не можешь оплатить по векселям. Ты круглый дурак, если думаешь, как банкир.

— Я не думаю, как банкир, — заверил его Калл. — У меня нет даже банковского счета.

— Это была смелая затея — привести ту отару в Йеллоустон, — сказал Гуднайт. — Ты прошел прямо через земли сиу и чейеннов. Тут нужна была смелость. И не давай банкирам убедить себя в том, что ты неудачник, потому что прогорел на этом. Я прогорал девять раз в своей жизни и могу прогореть еще раз, прежде чем сыграю в ящик. Но я никогда не терялся — ни днем, ни ночью, ни в дождь, ни в ясную погоду — и не считал себя неудачником.

— Интересно, знает ли Рой Бин что-нибудь про мальчишку Гарзу? — спросил Калл.

— Вполне возможно, — ответил Гуднайт. — На воров у него наметанный глаз. От него им нет пощады. Он вздернет любого, если только почует неладное.

Разговор стал утомлять Калла. Он поддерживал его только из вежливости, ведь как-никак он находился на территории Гуднайта. Некоторое время он ехал чуть впереди, думая о семистах двенадцати мертвых овцах. Ему приходилось видеть кости, оставшиеся от табуна лошадей команчей, который был уничтожен полковником Маккензи. Но то были просто кости, обглоданные ветром и солнцем. Семь сотен мертвых овец, сгрудившихся в вагонах, — это совсем другое дело.

— На месте железной дороги я бы просто сжег эти вагоны, — сказал он, осадив коня и поравнявшись с Гуднайтом.

— Ты присоединишься ко мне, если я все же надумаю съездить в Йеллоустон? — спросил Гуднайт, когда они подъехали к его сараю.

— Нет, тебе придется подыскать другую компанию, — ответил Калл. — Я предпочитаю держаться подальше от Монтаны. Ну а к реке ты выйдешь и без меня.

— Я говорил тебе, что никогда еще не терялся — ни днем, ни ночью, — сказал Гуднайт. — А реку могу обнаружить даже с завязанными глазами.

— Не сомневаюсь. Я даже не знаю, зачем я сказал это, — согласился Калл. — Гуднайт знает равнину как свои пять пальцев. Конечно же, он сможет найти реку Йеллоустон.

— Из меня плохой собеседник, до свидания, — добавил он, но Гуднайт уже выгружал буры и не ответил ему.

10

Едва ступив в помещение телеграфа в Ларедо, Брукшир понял, что случилась беда, и большая. Его ждало не меньше семи телеграмм, и все от полковника Терри. Даже две телеграммы от полковника были необычным явлением и, как правило, означали объявление войны. Брукшир никогда не думал, что ему не повезет настолько, что от полковника придут сразу семь телеграмм. И все же в жарком городе Ларедо такое произошло.