Дороги Нестора Махно
Шрифт:
Но вскоре мы снова были окружены.
С боем прорвались через мост на южной стороне села. Нас преследовали стоны дибривчан, пытаемых офицерами, мы ясно слышали треск и шум падающих в огне строений, мы видели с холма огонь и дым пожарищ. Но помочь горю были не в силах.
Удаляясь на пятьдесят верст в глубину степи, мы были молчаливы, подавлены событиями. В противоположность нам Махно был особенно весел и болтал о всенародном восстании.
— Если бы случилось со всеми деревнями, селами и городами то же, что с Дибривками, — говорил он, — восстание было бы неизбежно. Задача сегодняшнего дня и должна заключаться в том, чтобы как можно скорее раскачать село против гетманского насилия. Наш спаситель и путеводитель — только террор, только уничтожение всего дворянско-помещичьего
Весь отряд, бывший до сих пор на поводу у Щуся, признал Махно. С этих пор он стал «батьком», политическим и военным организатором и воспитателем отряда и федерации анархических групп, назвавшей себя «Гуляйпольский союз анархистов». В союз входили группы: Дибривская, Покровская и Гуляйпольская в полном составе.
К этому времени атаман Краснов добился мира с украинским гетманом. Конница и грузная пехота украинских войск начала постепенно оставлять Дон, отходить на Украину.
Один из первых этих эшелонов на ст. Цареконстантиновка попал нам в руки и был разоружен. Четыре офицера расстрелял сам «батько», а солдат высадили из вагонов и направили в сторону Александровска. Зарыв в крестьянских тайниках оружие, мы пошли к северу и налетели на ст. Гайчур.
К стрелке подходил поезд со ст. Пологи, и мы его оцепили. В нем обнаружили девять вартовых, сопровождавших членов договорной миссии между Доном и Украиной, и четыре офицера. Офицеры были ответственными представителями Краснова на Украине и разъезжали с целью знакомства с обстановкой. Мы их изрубили на куски вместе с вартовыми.
О последнем налете сразу стало известно гуляйпольскому гарнизону и он, погрузившись на подводы, вышел на Гайчур. В то время, когда он подходил к станции, мы заняли Гуляйполе со стороны Туркеновки. Несколько пойманных вартовых были изрублены и пролежали на площади три дня.
Телеграф работал исправно. Наскоро составили телеграмму: «Всем, всем, всем!»и за подписью «Революционного полевого штаба»разослали по Украине. В ней говорилось о могуществе повстанчества в Гуляйполе, о ликвидации оккупантов и гетманских ставленников. Заканчивалась она призывом к восстанию.
Наше пребывание в Гуляйполе близилось к концу. Из Полог подошел немецкий отряд и окружил село. Однако, вражеское кольцо было настолько непрочно, что мы, завязав бой, из центра незаметно вышли в степь.
Осведомительный отдел Департамента державной варты сообщал Министру Внутренних дел: «...Александровский уезд: С уходом из Гуляй-Поля австрийских войск шайка анархистов Махно терроризировала население. 16 октября эта шайка числом 200 человек, располагая 4-я пулеметами и другим оружием, заняла село и вступила в бой с вартою и самоохраною. Ныне шайка скрылась, меры к ее задержанию приняты, село Гуляй-Поле занято австрийскими войсками. В остальных уездах спокойно. Грабежи продолжаются...» [108] .
108
ЦГАОО Украины. Ф. 5. Оп. 1. Д. 332. Л. 231.
В селе Ново-Николаевке (50 верст северо-западней от Гуляйполя) мы соединились с отрядом Вильгельма [109] , численностью в 200 человек. Было решено вместе выступить на Дибривки. Пройдя ст. Мечетную, разрушив стрелки, изрубив покровскую варту, мы заняли Дибривки.
Так мы ходили по левобережной Екатеринославщине. Было множество налетов, боев, митингов. В селах, где нам приходилось останавливаться хотя бы на несколько часов, проводились митинги с призывами к восстанию против оккупантов, Скоропадского и их сторонников, за лучшую жизнь, за свободу.
109
ВИЛЬГЕЛЬМ — середняк-анархист из с. Николаевск Александровского уезда. Командир повстанческого отряда против гетмана. Командир кавалерийского полка Повстанческой Армии. 28-го ноября 1920 г. расстрелян красным командованием сводной дивизии
С регулярными, дисциплинированными, многочисленными и хорошо вооруженными войсками оккупантов бороться было нелегко. Жизнь заставляла нас применять всевозможные военные хитрости.
Находчивость, неисчерпаемую инициативу в большом и малом, которую проявляли повстанцы и население, порой трудно представить.
Бой всегда носил скоротечный характер, сближение с противником отмечалось стремительностью и непрерывностью движения, полное отсутствие перебежек и сомоокапывания, обеспечения боя соответствующим огнем быстро маневрирующих пулеметов на тачанках и выезжающей на прямую наводку артиллерии. Начавшись всегда неожиданно для противника, нападением со всех сторон, бой быстро переходит в стадию рукопашной схватки и заканчивается либо поголовным уничтожением противника, либо взятием его в плен.
Общий резерв у отрядов, ведущих бой, почти всегда отсутствует, и в отрядах все, до единого, принимают участие в наступлении. Общим же резервом для всех частей, дерущихся на разных направлениях, всегда являлось население восставшего района.
В случае пассивной обороны противника на какой-либо определенной линии сближение с ним и атака переносится, как правило, на ночь при одновременной организации паники в тылу и наступлением на флангах.
Главным принципом, на котором основывалась наша боевая деятельность, являлась внезапность. Суворовское положение «удивить и победить» в наших отрядах оправдывалось и применялось. Внезапность действий являлась залогом успеха и минимальных потерь.
Ну, например, удачно разыгрывалась такая картина. Засыпанная снегом деревня занята сильным отрядом противника. Дороги на околице перекрыты постами, секретами. В село ни зайти ни выйти. И вдруг в середине дня едет свадебный поезд. На первых санях мальчик с иконой, жених и невеста. Дальше дружки, с перевязанными через плечо полотенцами, сватовья, гости. Гармошки, бубен, нарядное платье, радостные лица. Песни с гиканием и присвистом — свадьба. Пост не останавливает, а если возникает заминка, его без звука, прихватывают с собой. Кавалькада приближается к штабу противника. Ребята на ходу соскакивают с саней и врываются в штаб. По сигналу к селу подходят главные силы отряда.
Лишенный управления и руководства, отряд противника редко оказывал сопротивление.
Невестой обычно наряжался Махно. О нас ходили всевозможные легенды и слухи, и было такое множество всевозможных трюков, что трудно было отличить быль от придуманного. Но все это создавало нам популярность и авторитет борцов за народное дело и обеспечивало всяческую поддержку населения.
Австрийцы шли за нами по пятам и уже строили позиции за селом. Махно был пьян, навеселе были и повстанцы. Однако сознание вернулось и, не принимая боя, мы вышли на юг и числа восьмого ноября, разогнав варту, заняли с. Темировку (35 км северо-восточнее Гуляйполя), где и расположились на отдых. Но на нас неожиданно навалились оккупанты, окружили и повели активнейшее наступление, не жалея ни людей, ни патронов. Австрийцы прорвались в центр села и вели бой во дворах, в хатах, захватили уже штук десять тачанок. Бой был жаркий, повстанцы отлично сражались, но отряд погибал — силы далеко не равны. Махно стоял во дворе и стрелял из револьвера по бегущим по улице австрийцам, когда ему доложили, что тяжело ранен Щусь. Видя безвыходность положения, Махно хотел застрелиться, но в это время у двора развернулась тачанка и пулеметчики буквально в упор начали расстреливать противника. Мы воспользовались замешательством. Поражение было жестоким, 170 повстанцев погибли. А мы с 180-тыо бойцами, успевшими выйти из села, раненым Щусем, и второй женой Махно Тиной [110] скрылись в балках степи.
110
ТИНА — телефонистка с. Большая Михайловка Александровского уезда. Агент махновщины. Жена Махно с октября 1918 г. по март 1919 г. Беспартийная. В 1930 г. была жива.