Дороги Рагнара Ворона
Шрифт:
— Спать! — гаркнула бабка и вдруг прибавила ему на ухо: «Здесь он тебя не нагонит». И прежде, чем Рагнар успел вскинуться, он крепко и без снов заснул.
Не успел он проснуться, бабка была уже возле него с ложкой какой-то очередной гадости. Он покорно выпил. Молот Тора! Предыдущая гадость показалась бы медом по сравнению с новой! Он не успел выругаться, как снова боль ударила его с удесятеренной силой, еще, еще и еще, приступы шли один за одним, не усиливаясь и не ослабевая, подобно волнам на море во время слабого ветра. Это длилось и длилось, бабка громко взывала к кому-то на неизвестном ему языке, огонь трещал поленьями в очаге, Рагнар уже разуверился в нормальности старой ведьмы, как вдруг боль прошла. Целиком.
— Тебя бы, бабка, ко мне на драккар! — сказал Ворон, уверенный, что говорит приятное. Но бабка внезапно вскрикнула и, выронив из рук какой-то горшочек, закрыла лицо руками и кинулась из дома. Рагнар понял, что сказал что-то такое, что точно нельзя было говорить, но сделанного не воротишь. Он вытянулся на постели и стал смотреть в очаг. Дверь скрипнула и бабка снова возникла посреди комнаты. Ворон ожидал чего угодно, но бабка залихватски ему подмигнула и снова вернулась к очагу.
— Сколько дней я тут валялся? — спросил Рагнар. Раз бабка сделала вид, что все в порядке, нет нужды мотать из бабки душу новыми вопросами, не зная, куда ткнешь грубыми пальцами.
— Прилив принес твой драккар четыре дня назад, — спокойно сказала бабка, помешивая в котелке длинной ложкой.
— Я почти все помню, только не помню, как оказался на берегу.
— Брякнулся с борта, как мешок с луком и всех дел.
— Я что-то говорил? — это необходимо было уточнить.
— Да, ты спросил, далеко ли до Норангенфьорда и просил, чтобы кто-нибудь туда сходил, к Хрольфу, сказать, что ты изгадил какую-то порученную тебе работу.
— Огни Муспелля! — негромко взвыл ты, — кто-нибудь пошел?
— Старый Бю пошел. Точно перед тем, как ты очнулся. Не бойся, он одинок и у тебя не будет кровников.
Бабка соображала так быстро, словно сама знала все, что происходило с Рагнаром последний месяц. А ее упоминание о том, кто его не найдет… Неужели она говорила про…
— Когда я смогу встать? — спросил ты.
— Встать хоть сейчас. Правда, упадешь. Не спеши. Пока старый Бю доковыляет до Норангенфьорда, пока там сообразят, что делать, я поставлю тебя на ноги, Рагнар Ворон — сказала бабка и визгливо прибавила: «И пинка в зад дам, в напутствие, чтобы до самого дома не останавливался!» И, молодо соскочив с постели, где сидела, снова сдернула шкуру с Ворона и внимательно осмотрела его.
— Как тебя звать, ведунья? — спросил он бабку.
— Зови меня «юная Эйла», только свой срам держи на привязи! — сказала бабка, щелкнув суставчатыми пальцами.
Так Рагнар Ворон познакомился с юной Эйлой и узнал, что Старый Бю ушел в Норангенфьорд.
Глава четвертая,
в которой Старый Бю встречает незнакомца в синем плаще
Старый Бю, как и сказала Рагнару юная Эйла, вышел из дома и двинулся к Норангенфьорду незадолго перед тем, как Ворон пришел в себя. Старику нравилось, что он, Старый Бю, оказался полезен Рагнару Ворону и при этом, видимо, оказывал услугу самому Хрольфу Пешеходу. Одинокому старику очень нравилось ощущать себя важным и кому-то очень нужным. Даже походка его изменилась, он шел мерно и величаво, как ходил когда-то в молодости. Старый Бю первым вызвался сходить в Норангенфьорд, да больше никто особо и не рвался, дел было невпроворот, а кроме того, никто не хотел встревать в большие дела больших людей, в результате которых, судя по всему, драккар Рагнара Ворона был прибит приливной волной к их берегу, где-то растеряв весь хирд, да и сам Рагнар, мягко говоря, выглядел незавидно.
Старик долго не думал. Первые дни он хлопотал возле Рагнара, помогая или мешая Эйле, а потом, когда ведунья заявила, что Ворон пошел на поправку, Бю ночью собрался и утром вышел из дома.
Признаться, в начале пути Бю хотел
Бю как раз достал из котомки лепешки и сушеную рыбу, намереваясь закусить перед сном, как вдруг из темноты на его костер, мягко ступая, вышел человек или кто-то, во всяком случае, похожий на человека. Бю поспешно встал на ноги, держа топор у бедра, и вглядывался в ночного гостя, отделенного от него костром. Тот был высок ростом и широкоплеч. Гость поднял вверх руки, показывая, что в них ничего нет, и подошел поближе.
— Не беспокойся, старик, — сказал он. — У меня нет на уме ничего дурного, я просто вышел на твой огонь. Если ты желаешь, то я уйду.
Гость говорил ровным, негромким голосом, вел себя достойно и вообще, почему-то располагал к себе. Старику было скучно одному, да и кроме того, может статься, ночной гость расскажет что-нибудь интересное, так как на их берегу гости бывали очень и очень редко.
— Проходи и садись, — сказал Старый Бю. Незнакомец легко переступил лесину и оказался внезапно прямо возле старика. При свете костра Бю рассмотрел синий плащ с капюшоном, скрывающим лицо, а потом гость уселся на лапник и сбросил с плеча свою сумку.
— У меня есть сладкое вино и пирог, — сказал он, — ты разделишь со мной угощение?
— У меня есть только лепешки и сушеная рыба, а еще вода, — сказал старик, — но я охотно поделюсь с тобой, если ты не побрезгуешь.
— Чем же тут брезговать? — с мягким укором сказал гость. — Лепешки и сухая рыба, которой делятся от чистого сердца, может оказаться куда вкуснее самого мягкого пирога.
Они уселись рядом на лапнике, старик расстелил чистую холстинку и на нее они положили пирог, лепешки и рыбу и поставили фляги с водой и сладким вином. Незнакомец все больше и больше нравился Старому Бю, с ним было легко и просто. Но при свете костра старик, уплетая мягкий пирог, заметил то, что не увидел вначале — пальцы гостя были унизаны серебряными перстнями, а из-под полы плаща выглядывала рукоятка меча. «Старый меч — определил старик. — Раз этот меч прожил столько лет, значит, владели им люди, которые умеют владеть мечом».
Наевшись и напившись, Старый Бю и его ночной гость помолчали, потом обменялись замечаниями о погоде, о ловле сельди (говорил Бю, но гость несколькими словами дал понять, что он сведущ и в этом искусстве, чем расположил к себе Бю еще больше), о том, о сем, о конунгах и ярлах, о новом короле, Гальфдане Черном, а потом старик осмелел и спросил: «А могу ли я узнать, куда ты держишь путь, уважаемый?»
— Я брожу по свету и не знаю, куда мне придется идти завтра. Недавно я прибыл из Валланда, побывал в Трондхейме, а теперь иду из Норангенфьорда, правда, сам пока не знаю, туда ли. Но я надеюсь, — продолжал странный гость, не знавший, куда идет, — что ты покажешь мне верный путь.