Дороги судеб
Шрифт:
– Азизу нужна «детка». – Зимбабвиец в кои-то веки расстался со своим пулеметом и по этой причине явно очень печалился. – С «детка» ему не так страшно!
За дверями шаталось еще несколько оживших мертвецов. Заслышав наши шаги, они, если можно так сказать, оживились, защелкали челюстями и заковыляли к нам, выставив вперед руки на манер зомби.
– Вот же погань! – Крепыш выстрелом снес одному из них полчерепа и ударом ноги разнес скелет вдребезги.
Оставшихся добили мы с Тором, Азиз же предпочел с ними не связываться.
– Выстрелы
Гипотетически там осталось полно народу, а скелетов по дороге мы видели не так уж много, не могли наших на лоскуты порвать. Может, они просто покинули бункер, выбравшись наружу? Или, что наиболее вероятно, просто всех мертвяков уже перебили?
Моя последняя догадка оказалась верной – наши отбились от восставших из небытия вояк. Нашествие скелетов застало их врасплох, они не ждали нападения из темноты бункера, но, слава богу, все обошлось.
Ну или почти обошлось. Первой под раздачу попала Милена. Она задремала, когда ее за плечо схватила костлявая рука добредшего до костра мертвеца. Милена спросонья не поняла, что случилось, но Джебе, который услышал ее сонное:
– Что за дела, нечего меня хватать! – среагировал моментально, как только увидел, кто именно посягает на нашу магессу.
Первым же выстрелом из пистолета он разнес вдребезги череп твари, которая уже тянулась зубами к шее Милены, рывком перебросил магессу к себе за спину, буквально вырвав ее из костлявых рук, а дальше началась маленькая война, эхо которой я и слышал в хозяйственных помещениях бункера.
Надо отметить, что сюда на огонек заглянуло нежити куда меньше, чем к нам, да и освещение здесь было получше, а потому ребята под командой Наемника отработали по целям слаженно и деловито, как в тире, после же, на стадии добивания, в ход пошли приклады.
Да и нас чуть не встретили стрельбой, услышав шаги, хорошо, что я крикнул:
– Свои, не стрелять, – и помахал фонарем.
– Сват, она все плачет. – Джебе показал на Милену, которая захлебывалась в слезах. – Уже и заварушка кончилось, а она плачет.
– Да не плач это. – Я присел на корточки напротив магессы. – Истерика обычная.
Милена выдала особо протяжную руладу, в которой можно было расслышать: «Го-о-осподи, когда все это-о-о ко-о-ончится!» Глаза закатились, носик покраснел, тело ее сотрясала дрожь.
– Никогда, – вздохнув, ответил я и погладил ее по щеке.
Милена дернулась от моего прикосновения, а я снова ее погладил, легко, почти невесомо. А вот на третий раз ударил ее по той же самой щеке, сильно, наотмашь.
Голова Милены мотнулась в сторону, но зато стих непрерывный стон-жалоба.
– Фига себе! – Крепыш шмыгнул носом. – Сват, не перебор?
– Спасибо, – пробормотала Милена, прижав ладонь к щеке.
– Не перебор, – ответил я ростовчанину. – Истерика у женщин – дело затяжное, так что тут есть три варианта решения проблемы: или поступить так, как я сейчас, или ведро холодной воды ей на голову вылить, или… Скажем так, отвлечь
– Фу. – Милена вытерла лицо рукавом. – Какие ты гадости говоришь иногда!
– А что ты хотела, солнышко? Мы все меняемся под влиянием обстоятельств. – Я взял ее за руку. – Именно по этой причине из меня потихоньку выветривается клерк со всеми познаниями в этикете и охмуреже барышень, зато возвращается кое-кто другой.
– Знаешь, чего мне больше всего не хватает сейчас? – Милена улыбнулась трясущимися губами.
Крепыш хмыкнул и глянул на меня, как бы говоря: «Гадость не гадость, а угадал командир».
– Пироженки и бокала мартини? – предположил я.
– Этого мне не хватает все время. – Милена свела бровки к переносице, ее личико стало совсем печальным. – А мне не хватает носового платка. Никак я пальцами себя сморкаться не заставлю, а переводить материю на платки мне совесть не позволяет.
– Эх, – сплюнул Крепыш. Ему явно было жалко Милену, что вполне объяснимо.
– Тор, Джебе, Арам, очень аккуратно идете к выходу и так же аккуратно, страхуя друг друга, смотрите, что там на опушке леса, – приказал я. – Если что, сразу спускаетесь сюда. Проход узкий, держать оборону здесь будет удобно.
Сентиментальность – прекрасное чувство, но рассопливливаться не время. И платков нет, и место не то. Опять же меня еще там, в коридоре, посетила жуткая мысль, что из мертвых восстали не только обитатели бункера, но и все те, кто полег в лесу. А народу там было, полагаю, немало.
– Даю тебе слово, маленькая моя, что, если мы найдем залежи материи, будут тебе и платки, и парео, – пообещал я Милене. – Станешь в нем по берегу Большой реки рассекать, всем на зависть.
– Парео, – уже совершенно ненатужно улыбнулась магесса и ткнула мне пальцем в лоб. – Откуда в этих местах легкие ткани, толстокожий ты мужлан? Парео… У нас на нижнее белье материи не хватает, а он о парео говорит.
Отлегло, стало быть. Ну и славно. И жалко ее, больше других жалко. Тепличная ведь совсем девочка, сама красивая, и жизнь у нее на том свете наверняка была красивая, и занималась она там тем же самым – красоту создавала. А тут – что она получила? Бегала голой по степи, потом ее звероподобный Окунь огулял по полной, причем два раза. А после него – стрельба, выживание, война, соленые шутки, отсутствие всего, включая исподнее, и, как финал, объятия мертвеца. Плюс полная неизвестность впереди. Для Насти, которая попала из не своей жизни в свою, – самое то. Для этого декоративного цветка… Но она молодец, столько времени держалась, столько в себя это загоняла, тут не всякий мужик сдюжит. И хорошо, что наконец прорвало ее, такие вещи как нарыв гнойный – прорвался он, вытекла дрянь всякая, и пошло заживление ранки, главное, чтобы грязь в нее не попала.