Дороги своих любят
Шрифт:
Вокруг деревья, по размерам вполне сравнимые с обычными дубами, раскидывали свои причудливо изогнутые ветви на десятки шагов. Они так тесно переплелись, что солнечные лучи вовсе не достигали земли, и под зелеными кронами всегда царил полумрак. Стволы оплетали диковинные растения, время от времени шевелящиеся, как живые. Они испускали слабый голубоватый свет и едва слышно шуршали при движении, так что друзья засомневались даже, растения ли это. В корнях поблескивали металлическим блеском незнакомые цветы, чуть ли не полностью утопающие в низкой густой траве или темно-зеленом мху, покрывающем и стволы деревьев, и землю под копытами коней. Лес следил за путниками
Делать было нечего - лошадей привязали к стволу ближайшего дерева, сами покидали плащи на землю и рухнули сверху. Теперь, когда жизнь и смерть перестали зависеть от нескольких быстрых шагов, и за них не нужно было больше бороться, свинцовой тяжестью навалилась усталость. Не пугали ни диковинные растения, ни поблескивающие неподалеку глаза незнакомых животных (да и животных ли?). Вор закрыл глаза и откинулся назад, прислоняясь к древесному стволу рядом с магом...
– Оно дышит!!!
– секунду спустя его усталость как рукой сняло. Рыжий, со скоростью шаровой молнии вскочил на ноги и отпрыгнул от толстого, наполовину покрытого мягким мхом дерева.
– Юдж, ты что, ничего не чувствуешь?!
Маг приоткрыл глаза.
– Дышит. И что? Ты тоже дышишь.
Эверард фыркнул под своим капюшоном. Несмотря на весь свой скептицизм и пессимистичность, он верил, что боевой маг, пусть и семнадцатилетний, ни за что не станет преспокойно облокачиваться на живое дерево в колдовском лесу, если не уверен заранее, что в ближайшее время с потрохами его не сожрут и даже не обрушат древнее проклятье. В каком бы состоянии маг не находился, о безопасности он не забывает. А то колдовского народа просто не осталось бы.
– Послушайте!
– взорвался вор, глядя огромными глазами на троих друзей.
– Те привратники... они просто разорвали солдат! Всех, вместе с лошадьми, на много маленьких частей! И после этого вы преспокойно садитесь отдыхать у живого дерева?!
Маг, закрывая глаза, кивнул.
– Да как же так?! Да вы... вас... Почему вы не боитесь?!
Мигель хмыкнул.
– Послушай, последнее, чего стоит делать - это бояться, - снисходительно, как малому ребенку принялся растолковывать он.
– И если зеленоглазые твари сожрали посланную за нашими головами солдатню, это вовсе не означает, что нас ждет та же участь. Скорее, наоборот. Поверь, если бы нас не хотели пускать в этот лес, то дальше опушки мы бы не прошли, я уверен. Успокойся и сядь.
Лис на негнущихся ногах подошел к дереву и, затаив дыхание, с опаской прислонился к дереву... Ничего не случилось. Казалось, лесной исполин вздохнул поглубже, словно сквозь сон, и только.
– Оно... оно спит!
– осенило вора.
– Дерево спит!
Наемник застонал.
Эверард, видимо устав слушать препирательства, поднялся с земли. Он вытащил из под плаща свой вороной меч, и, не глядя на спутников, очертил им вокруг дерева защитный круг диаметром несколько шагов. Когда линия замкнулась, клинок сверкнул короткой неяркой вспышкой и тут же погас. Едва заметная полоса окружала путников, ограждая от колдовского леса и всего, что могло притаиться в тени исполинских деревьев. Так же молча клирик вернулся на прежнее место, отхлебнул из фляги и натянул
– Ну что, доволен?
– прошептал Мигель, склонившись к самому уху воришки.
– Мы так надоели этому типу своими спорами, что ему пришлось прибегнуть к защите богов.
– И что?
– Боги ничего не дают даром, - вздохнул файтер, отворачиваясь. Он знал об этом не по наслышке.
Глава 13. Поющий лес
Отдыхать друзьям пришлось не долго: через несколько часов прочерченный Эверардом защитный контур потускнел, замигал, и, вспыхнув напоследок, рассыпался гаснущими на глазах искрами. Пора было двигаться дальше. Сделать коней не стали - благородные животные достаточно послужили путникам сегодня, чтобы таскать всадников еще и по лесу.
Вскоре деревья стали заметно выше и толще. Ветви все плотнее загораживали от приключенцев небо, но до абсолютной темноты, хвала всем богам, было пока далеко.
– Лес разрастается, - с каким-то необъяснимым благоговением выдохнул вор, - он захватывает луга!
– Еще бы он не разрастался, - фыркнул наемник, - никого же нет в округе, что бы его вырубать.
– Что, совсем никого?
– Слушай, ты видел хоть одну деревню... а, пес с ней, хоть одну крестьянскую избушку по пути сюда?
Хьюго помотал головой.
– Это потому, что их нет. Вообще. Какое удовольствие жить между болотной и лесной нечистью, вдалеке от оживленных дорог, городов, рек или моря? Да еще и по соседству с монахами, а?
– Никто не станет мешать делать то, что захочется, - подал голос Юджин, - для многих это все, что нужно в жизни.
– О да! Никто не будет мешать разнообразным малоразумным харчить тебя без соли на свободных-свободных землях, где ты можешь делать все, что захочется, - цинично хихикнул наемник, передразнивая мага и, видимо, представляя живописную картину.
– Ну, не тебя конкретно, а абстрактного тебя. Конкретный ты вряд ли вкусный.
– Да еще и без соли, - добавил Эв, не удержавшись.
– Это все, конечно, познавательно и все такое, но мы все-таки в колдовском лесу, а до вечера не так уж далеко.
И правда. За пол часа, что друзья шли между диковинных деревьев, стало совсем темно. Теперь свечение вокруг древесных стволов из голубоватого превратилось в синее, а замшелые ветви стали отбрасывать причудливые тени, шуршащие и шевелящиеся, как им вздумается. Изумрудные глаза больше не возвращались, но порой путникам казалось, что в их присутствии они чувствовали бы себя уютнее, чем в одиночестве.
Вскоре друзьям встретилась узенькая неприметная тропинка, петляющая между деревьев. Она уводила куда-то в чащу, и друзья без долгих раздумий решили двигаться по ней - не все ли равно, если не знаешь, куда идти. Путники снова сели в седла.
Изумрудные глаза больше не возвращались, синеватое свечение не становилось сильнее. Время от времени неизвестной породы зверек торопливо пересекал тропинку перед путниками, или диковинная птица ритмично и глухо кричала над головой, скрытая от посторонних взглядов сумраком ветвей, и снова все стихало. Лошади, как ни странно, реагировали на таких попутчиков совершенно спокойно: не метались и не вставали на дыбы. Казалось, благородным животным было глубоко безразлично присутствие лесных тварей, по крайней мере, пока они не собирались продолжать знакомство. Оставалось только надеяться, что этим звери и ограничатся.