Дороги в неизвестность (сборник)

Лернер Марик Н

– Это нет тех, кто на Кавказе проживает. А если в России, то очень даже есть. Немного, правда, – сообщила Ольга, разворачивая лошадь. – Это Волк. Его хлебом не корми, дай прицепиться к кому-нибудь. Так он вполне нормальный и даже не слишком религиозный, хоть и считается мусульманином, но никто не видел, чтобы он намаз делал. Он как-то сказал, что, за отсутствием Мекки на планете, молиться в пустоту – смысла нет. Но вот есть у него такой бзик – каждому новому человеку дать по лбу. Один раз доиграется, что башку оторвут. За начальника только Бориса и признает. Говорят, тот его отмутузил по полной программе в свое время, вплоть до больницы, вот и зауважал. Борис, при желании, может. Он однажды бибизяна кулаком приложил, так тот помер. Жаль, что ты на них не посмотрел.

Это все равно, что гориллу пришибить. Все остальные у Волка проходят по разряду – кто сколько против него продержался. Ты еще в число лучших попал. Может, на него волчья сущность влияет, хочет доминантность продемонстрировать. А может, он всю жизнь такой был. И терпят его только потому, что он вроде Ибрагима из «Угрюм-реки» за хозяина и его семью всем горло перегрызет. И не фигурально, а очень натурально.

– А о чем там Борис говорил, что ты мне объяснишь?

– А, это про твои диски. Он просит дать на время поглядеть, что там такого интересного есть, – сказала Лена. – Я вечером посидела, просмотрела кое-что. Там кроме всякой ерунды приличные вещи имеются. Разные справочники лекарственных растений и анатомии человека, простейшие технологии производства на коленке полезных вещей и каталоги оборудования. Может пригодиться. Даже если просто издать в его типографии, многие купят. Он обещал, что если сможет пользу извлечь, двадцать пять процентов от прибыли тебе отдаст.

– А не слишком ему жирно будет?

– Нормально. И процент божеский, и тебе ничего делать не надо. Там сначала нужно хорошие деньги вложить, чтобы что-то поиметь, а у тебя все равно ничего нет. Так что дело твое, но мой совет – соглашайся. В таких вещах он не обманывает. Кулак – это, – она замялась, подыскивая слова, – бренд. Все его знают, и чтоб не портить себе репутацию, он иногда в твою пользу сыграет, не только себе в карман.

– Кулак – это мафия, – вмешалась Художница. – Мы все от него зависим так или иначе. Производство почти все его или доля в нем, лошади его, магазин тоже его. И полсотни головорезов, готовых сделать все что угодно по его слову, включая этого самого Волка. И старосту с шерифом в Нахаловке выбирают только с его одобрения, и суд наш, самый «справедливый» в Зоне, сделает, что он скажет. Скажешь, не так?

– Так. Только в Городе гораздо хуже. Там все давно поделили, и заводской клан с речным постоянно отношения выясняют, в основном за счет посторонних. А крестьян в округе всех долгами опутали, так что они и пикнуть бояться. Не видела ты, что там творится. А в Новой Варшаве самую настоящую инквизицию для меченых и не правильно верующих организовали. А в Болоте человечину почти в открытую едят. А на Дунае пираты балуют. И еще много всякого разного по темным углам творится. Мы, в сравнении с ними всеми, ангелы небесные. Борис в тарелки не лазит с целью проверки содержимого по катехизису и долю от прибыли не требует.

– Вот дождемся, что Волк кого-нибудь убьет без причины, и будем любоваться, как Кулак его отмазывать начнет.

– Поживем, посмотрим…

Глава 4

Первый поход

Я ехал сразу за последним фургоном, крытым парусиной, на специально подобранном для меня Рафиком спокойном мерине. За месяц почти втянулся и вечером уже не ходил в раскорячку, хотя допускать меня до серьезной скачки пока не стоило. Делали фургоны по образцу американских – времен освоения Запада. Этот был запряжен двумя парами волов, хотя у нескольких других были лошади. Фургон скрипел, раскачивался на больших деревянных колесах и страшно медленно катился за остальными. В караване их насчитывалось семьдесят два, и проходили они в день не больше двадцати километров.

С обеих сторон, растянувшись длинной цепочкой, ехало по двадцать мужчин и подростков. Большинство имело винтовки, но молодые держали луки и арбалеты. Дорого было не столько огнестрельное оружие, сколько патроны к нему. Да и купить их можно в основном в больших поселках, оставшихся далеко сзади. В этих условиях обладание собственной винтовкой было признаком взрослости и достатка.

Параллельно

каравану гнали стадо коров и лошадей. Их тоже охраняли и прикрывали всадники с оружием. Так что к обеду обязательно останавливались, чтобы дать животным и людям отдых.

Коровы очень странной породы. Маленькие, лохматые и злые, они вовсе не походили на классических буренок или скот, специально выведенный для доения. Зато прекрасно находили пропитание прямо под ногами, были совершенно неразборчивы в этом смысле и, по утверждениям хозяев, могли весь год прожить на подножном корму. Тем более что трава, росшая в местах, куда они направлялись, легко переносила морозы и даже засуху.

В караване больше пятисот человек. Это не просто переселение, они прекрасно знали, куда направляются и чем там будут заниматься. Несколько лет назад в Зоне появился баптист Иван Прохоров. Судя по дальнейшему, не просто харизматический лидер, но человек с хорошими мозгами. Он много и агрессивно проповедовал о новой жизни и создал общину, которая очень быстро превратилась в немалую силу, отстаивающую интересы каждого ее члена, а учитывая, что многие баптисты жили на фермах и работали на земле, очень скоро возникли серьезные разногласия с Городом по поводу цен и попыток диктовать условия. Ни властям, ни уже сформировавшимся заводским и торговым кланам подобная деятельность никак не могла прийтись по душе.

Науськивание людей друг на друга под лозунгом борьбы за истинное православие очень скоро переросло в драки, начались серьезные столкновения, а потом и прямые нападения на деревни, где проживали баптисты. К баптистам придирались и сажали их в тюрьму по малейшему поводу и вовсе без повода. После одновременного убийства троих членов общины, приехавших на базар в Славянск, Прохоров поставил вопрос об общем переселении.

Официально пресвитер (глава общины) не обладал абсолютной властью, наиболее важные вопросы решались на церковных советах и общих собраниях верующих, но авторитет его так высок, что возражений не последовало. Начался общий исход на север. Запретить это переселение власти не могли. Считается, что в Зоне каждый волен идти куда ему вздумается и, хотя палки в колеса ставили с большим удовольствием, отказываясь продавать необходимые вещи, баптисты уходили целыми поселками. Это был последний. За спиной у них остались проблемы. Впереди ждали другие. Обживаться на новом, пустом месте удовольствие не великое. Переселенцы, тем не менее, считали, что лучше хищные звери и тяжелая работа, чем враждебное окружение.

Идти прямо по реке на баржах было невозможно. Где-то на полдороге караваны сворачивали в приток Дуная и выходили к огромному водопаду. Проще обойти его стороной, время от времени выходя в здешнюю степь. Впрочем, это была скорее лесостепь с множеством рощ из дуба, липы и каштана. Вот для данного перехода и нанимали проводников, вроде Рафика с его отрядиком.

Вообще-то переселенцы в основной массе и сами были с усами, не первый год в Зоне. Многие ходили в Дикое поле, а такие большие караваны, если не натыкались на серьезные аномалии, шли без особых проблем. Хищники старались обходить караваны стороной, бибизяны боялись связываться с таким скопищем народа, но Прохоров сказал, что на то и существуют профессионалы, чтобы подставлять головы под проблемы – вот пусть и делают, что умеют и чему учились. Возражений не прозвучало.

Вот мы и шли, время от времени меняясь. Трое на конях спереди, в качестве разведки, трое сзади, прикрывая караван от неведомых опасностей и следя, чтобы никто не отстал. Дорога пройдена уже не в первый раз, и особых проблем не было, если не считать пары съеденных неизвестно кем телят. Впрочем, особых денег тоже не ожидалось. Миллионов на таких переходах не заработаешь.

На переднем фургоне появился мужик, размахивающий белой тряпкой. Это сигнал к остановке. Местность как раз подходящая: рядом небольшой лесок и ровное пространство перед ним, прекрасно способное приютить на время караван. Возчики начали привычно разворачивать фургоны в круг. Множество женщин и целая орда детей с усталыми лицами полезли наружу, как только они остановились.