Дорогие девушки
Шрифт:
— Ладно, не раскисай. Главное, что она жива. И мы можем с чистой совестью предъявить ее снимки Шиловой. Мы нашли Марину и установили, что она жива, а это главное. К тому же я знаю, где ее искать.
— Где? — выпалил Плетнев.
— На трассе. Недалеко от Химок.
— Подожди… — Плетнев не поверил своим ушам. — Она что, проститутка?
— Вроде того. По крайней мере, я видел ее там.
— Вот оно что, — выдохнул Плетнев. — Поэтому она так ловко умеет ковыряться в мужской душе! Что ж, опыт не пропьешь. Но подождите…
— Спроси чего полегче, — тихо сказал Турецкий. — В этом деле куча неясного. А вернее сказать — неясно все. Взять хотя бы безголовый труп. Откуда он взялся и куда исчез? И какое отношение имеет ко всему этому Марина Соловьева? И какую роль во всем этом деле играет Родион Плотников?
— Да, мистика, — пробурчал Плетнев. — Плотникова уже выпустили?
— Сегодня утром. Пока ты хлебал кофе и трепался с красоткой за жизнь. Кстати, как она тебе представилась?
Плетнев усмехнулся и ответил:
— Матильдой. Коротко — Мотя.
— Красивое имя, — хмыкнул Александр Борисович.
— Главное, что редкое, — в тон ему поддакнул Плетнев.
Они помолчали, каждый думая о своем.
— Ладно, — сказал, вздохнув, Александр Борисович, — сиди и жди оперов. Возможно, я приеду раньше них.
— Хорошо.
Плетнев хотел отключить связь, но Турецкий его окликнул:
— Подожди!
— Что? — спросил Плетнев хмуро.
— Ты Ирину давно видел?
На скулах Плетнева заиграли желваки. Лоб прорезали глубокие морщины. Ответил он сухо и неохотно:
— Вчера вечером звонил ей.
— Как она?
— Нормально.
— На развод уже подала?
Плетнев поморщился. «Нашел о чем спросить. Что я ему — справочное бюро?»
— Александр Борисыч, позвони ей и спроси сам.
— Она меня заблокировала, — сказал Турецкий. — А когда звоню с «левых» телефонов, просто не берет трубку.
Плетнев подумал и сказал:
— Думаю, когда Ирина подаст на развод, ты узнаешь об этом первым.
— Логично, — холодно отозвался Турецкий. — Ну бывай.
Он положил трубку.
Плетнев сунул телефон в карман и снова сжал виски ладонями. Голова еще болела, хотя уже и не так сильно. Плетнев подумал о том, что неплохо было бы выпить горячего, сладкого чаю.
Он даже приподнялся с дивана, намереваясь пройти на кухню. Но тут в ушах у него прозвучал грозный голос Турецкого — «ничего там не трогай!»
— Не буду, не буду, — с досадой проговорил Плетнев.
Он вздохнул и снова сел на диван. Заняться было нечем. За стеклянной дверцей шкафа Плетнев увидел початую бутылку водки, а рядом с ней — бутылку чилийского вина, вскрытую и закупоренную пробкой.
— Только не здесь и не сейчас, — строго сказал себе Плетнев и отвернулся от шкафа.
Погода испортилась. С ночи задул северо-западный ветер
Александр Борисович увидел ее сразу. Она шла, сжав пальцами поднятый ворот светлого летнего плаща. Волосы ее были зачесаны назад, глаза спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков, которые в сумерках смотрелись нелепо. И тем не менее выглядела она очень стильно.
— Ты все-таки пришла?
Турецкий поднялся со скамейки.
— Я должна была тебя увидеть, — сказала Марина, останавливаясь. Она приподнялась на цыпочках и поцеловала Турецкого в губы.
— Прости, что опоздала.
— Ничего страшного. Главное, что ты пришла. Кстати, откуда ты узнала мой телефон?
Марина рассеянно улыбнулась.
— Ты сам мне дал визитку. Вот она…
Она достала из кармана визитную карточку, ту, на которой было написано лишь имя Турецкого и номер его мобильного, без места работы и должности. Александр Борисович глянул на визитную карточку и стушевался.
— Гм… Действительно… А я даже не помню, как тебе ее давал.
— Такие вещи часто забываются, — сказала Марина. — Вероятно, ты сделал это машинально. — Она спрятала визитку в карман летнего пальто.
— Да, наверное, — тихо проговорил Турецкий.
«А что, если она и со мной проделала такой же фокус, как с Плетневым? — тревожно подумал он. — Только в отличие от него я ни черта не помню».
— О чем ты задумался? — спросила Марина, вглядываясь в его лицо.
Александр Борисович качнул головой:
— Так, ни о чем. Так зачем ты хотела со мной встретиться?
Марина опустила взгляд и поежилась, словно ей стало зябко.
— Видишь ли, Саша, я должна ненадолго уехать.
— Куда?
— Неважно. Но в Москве меня не будет… недели две.
Турецкий вставил в губы сигарету и пожал плечами:
— Что ж, нужно так нужно.
Он заслонил зажигалку ладонями и прикурил.
Марина легонько тронула его за локоть, словно искала его взгляда. Турецкий посмотрел на девушку.
— Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы мы снова встретились?
— Помню. Ты сказала, что встреча может быть только случайной, потому что ты веришь в судьбу.
Александр Борисович усмехнулся.
— Ты смеешься? — спросила Марина. — Глупый довод, я согласна. Поэтому я тебе и позвонила. Я поняла, что не могу без тебя. Поняла, что если не увижу тебя перед отъездом, мне будет очень… очень плохо. Пожалуйста, не отворачивайся. Я хочу видеть твои глаза.
— После твоих пророчеств я просто боюсь смотреть тебе в глаза, — насмешливо сказал Александр Борисович. Однако, несмотря на кажущееся безразличие, голос у него был слишком нервный и натянутый. Турецкий понял, что не может справиться со своим голосом, и еще больше разозлился на себя.