Дорогое аббатство
Шрифт:
– Пелл проболтася, - сказал Ли.
– Не проблема.
– Проболтался, - повторил я.
– Как же не проблема, этому Пеллу стоило бы заниматься своими делами, а рот держать на замке. Но я не думал, что ты вертишься в этих кругах.
Это была чистая правда. Я действительно никогда не слышал о том, чтобы Ли общался с "зелеными". По крайней мере, в Свике все "зеленые" были белыми и нарочито вели себя, словно представители богемы, - ни того, ни другого нельзя было сказать о Ли. Да и обо мне тоже.
Но, как всегда, я не смог
– Вся эта заварушка полная ерунда. Я никогда не имел от ношения к организации "За спасение Земли" или к тем людям, которых потом арестовали. Меня подозревали потому, что я распространял на своем курсе манифест Казинского [Казинский Тед– террорист-одиночка. С 1918 года отправлял бомбы-посылки известным американским ученым и бизнесменам. В качестве цели своей деятельности называл борьбу с индустриализацией, свержение экономической и технологической основы современного общества.]. Парни из ФБР схватили меня лишь потому, что им не хватило ума и сноровки найти тех, кто действительно стоял за всем этим.
Это было не совсем правдой, но близко к ней.
– Да и вообще могли бы не чесаться.
– Я понемногу заводился, несмотря на то (а может, как раз потому), что Ли с трудом меня понимал. Или мне так казалось.
– Движение за охрану окружающей среды это пустой звук. Говорить уже поздно. В арктической тундре бушуют торфяные пожары. В Африке поголовно вымирают слоны. В течение следующего века уровень воды в океане должен подняться на два-четыре фута. Ты хоть представляешь, что это означает?
– Я хоть отень представляю, да, - кивнул Ли.
– Платевное затопление на уровне рек.
Мы выпили еще, и он объяснил мне, что имеет в виду, а я понемногу стал понимать его ломаный техасский английский. Оказывается, неделю назад был как раз завершен печально известный проект по постройке дамбы на реке Хуанхэ в Китае, а это означало затопление древних деревень. С каждым новым стаканом то ли Ли начинал лучше говорить по-английски, то ли я лучше понимать его, а может, и то и другое, но я вскоре узнал, что в течение одиннадцати лет Ли проработал инженером на этом проекте и только тогда понял, какую угрозу для населения представляет дамба. После этого он в течение двух лет всеми известными способами выступал против проекта, почему и вынужден был покинуть страну. Тайная полиция Китая преследовала его по пятам.
– Тють спасся, - промолвил он с таинственной улыбкой и с техасским акцентом, который, казалось, давался ему без особого труда. Я по-новому взглянул на своего коллегу. Одиннадцать месяцев в федеральной исправительной колонии Алленвуд ничто по сравнению с тем, что могут сделать с человеком в Китае, попадись он в руки тайной полиции. А я еще пытался его тут учить!
– Значит, за Теда, - сказал я.
Я и не старался говорить тихо. Кроме парочки в дальнем углу и нас с Ли в баре был еще лишь бармен, мрачный коннектикутский янки, вежливо державшийся подальше от посетителей. Он протирал стаканы и смотрел теленовости, если очередные убийства
– За Теда?
– переспросил Ли, поднимая свой стакан.
– Теда Казинского. Потому что этот сумасшедший в общем-то прав, как это ни прискорбно.
– Я заказал еще виски.
– Мы живем в период, который правильно назвали Шестым Вымиранием. Продолжающееся сумасшествие - безжалостное, безудержное и безрассудное уничтожение планеты - сводит на нет те небольшие успехи, которые достигнуты в борьбе против расизма, национализма, жадности и невежества. Ведь они не могут даже договориться, чтобы остановить глобальное потепление; они даже не могут его признать как процесс, потому что…
– Тогда потему не Пелл? Потему не "зеленые"?
– Потому что, Ли, потому что.
– Потему тогда не "Гаетьный Клють", Коул? Потему не "Дорогое Аббатство"?
– У-ух!
– громко вскрикнул я. Снова это "Дорогое Аббатство". Теперь это уже вряд ли можно было назвать случайностью. И Ли вдруг так загадочно улыбнулся, что я понял - он все знает.
"Наверное, он из полиции", - сразу мелькнуло в голове. Я держал в руках пустой стакан.
– Черт тебя побери. О чем это ты болтаешь?
– О том, о чем все мы говорим вот уже два с половиной года, - раздался знакомый голос из угла, где стоял музыкальный автомат.
Внезапно я протрезвел, или так мне показалось. Сердце (или то, что я привык считать сердцем) бешено колотилось в груди. Я обернулся и всмотрелся в лица тех двоих; они вышли из темного угла и направлялись к нам. Один из них был, конечно же, Пелл. Я мог бы и раньше догадаться. За Пеллом шел мой самый дорогой, самый беспокойный друг; вот уж кого я совершенно не ожидал увидеть.
Джастин?
Когда сталкиваешься с человеком, который прячется от властей, никогда не знаешь, как себя вести, особенно если при вашей встрече присутствуют и другие люди. Даже если ясно, что встреча не случайна, как обратиться к ним? Как они сами называют себя теперь? Кто из них кого знает? И что? В такой ситуации думать тоже бывает некогда.
– Джастин?
– Теперь меня зовут Фло, - поправила она.
– Не обнимешь меня?
– Конечно, конечно.
– Я тут же ее обнял.
– Но что, черт побери, ты тут делаешь? Да еще вместе с…
Любой взгляд в сторону Пелла расценивался бы как грубость. Я взял себя в руки и посмотрел.
Пелл улыбался. Самодовольно? Глупо? И то и другое. Он подошел к стойке и встал рядом с Ли, но выпить себе не заказал. Естественно. Он ведь при исполнении.
Джастин, она же Фло, тоже. Если вы думаете, что я буду описывать ее внешность, вы ошибаетесь. Да и к чему? Выглядела она точно так же, как на фотографии в списке "Разыскиваются: самые опасные преступники Америки", только цвет волос изменила. Благодаря двум подросткам, которые вломились в здание Скайлайн, чтобы украсть мобильные телефоны, этот портрет видело не меньше шести миллионов людей.