Дорогой длинною
Шрифт:
Сбежнев торопливо опустился на колени, повернул Настю к себе.
– Настенька! Но отчего?.. Что произошло, ангел мой, кто тебя обидел? Почему ты не хочешь мне рассказать? Через неделю венчание, всё готово, в Веретенникове нас ждут, шафером согласился быть Никита Строганов… Откуда слёзы?
– Простите вы меня, Сергей Александрович, - тихо сказала Настя. Нагнувшись, погладила тершегося о её юбку кота, поправила складку у пояса. – Простите дуру. Не пойду я за вас.
В маленькой комнате наступила тишина. Стало отчётливо слышно, как потрескивают
– Вот, я принесла всё.
– Настя неловко развязала узелок. Тускло блеснуло золото, камни.
– Все подарки ваши, все колечки, серьги… Возьмите.
Кольца вот только с рубином нет, это я виновата, простите, передарила, сестре понравилось…
– Настя… - изумлённо прошептал Сбежнев, глядя на сверкающую россыпь.
– Но… почему? Чем я виноват? Чем я обидел тебя? Слово чести, я решительно ничего не понимаю! Мы виделись три дня назад, всё было хорошо, ты была весела, пела… Скажи мне, дружок, голубчик Настя, что случилось?
Чем я провинился перед тобой?
– Сергей Александрович, не мучьте меня… - Настя закрыла лицо руками. – Я уже сама ничего не знаю! Знаю только, что дура набитая и ноги вашей не стою! Раньше надо было, а я…
– Подожди… Но как же… Ты хочешь сказать, что Яков Васильевич… Он принуждал тебя?!
– Нет, нет… Я сама хотела, правда, сама… - Настя заплакала.
– Одному поверьте - я вас не обманывала! Я видела, вы человек добрый, любите меня, знаю… Думала, что, как вы, меня никто не полюбит, нельзя такими божьими дарами бросаться… Да кто бы другой из господ цыганку замуж взял?.. Но не могу я теперь, видит бог, не могу! Не надо свадьбы, и денег, и ничего не надо!
– Ты не любишь меня?
– тихо спросил князь.
Настя молча, отчаянно помотала головой.
Сбежнев встал, подошёл к окну. Настя, отняв руки от лица, испуганно следила за ним. Кот вскочил на печь, завозился там, устраиваясь потеплее.
За окном пошёл снег, и в комнате потемнело.
Сбежнев быстрыми шагами вернулся к дивану. Снова опустился на колени, взял Настю за обе руки.
– Настя… Голубчик. Не сердись, постарайся выслушать меня спокойно.
Я старше тебя. Смею думать, опытнее. Я немного знаю эту жизнь и…
и, вероятно, понимаю тебя. Ты очень молода, ты боишься замужества, это всё - простые девичьи страхи перед венцом. Поверь мне, всё будет хорошо. Может быть, ты не хочешь уезжать от цыган? Не хочешь расставаться с отцом, семьёй? Но, дружок, мы можем остаться в Москве, я думаю, средств хватит, хотя… нет, что я говорю, конечно, это возможно! Ты даже сможешь петь, как прежде, в хоре, и…
– Не годится это, Сергей Александрович, - Настя попыталась высвободить руки.
– Вы - князь, вас вся Москва знает, вы в большие дома вхожи, а жена… в ресторане поёт? Вы себе пассаж сделаете…
– Мне это безразлично!
–
– Настя, поверь, мнение света меня ничуть не волнует. Я хочу лишь, чтобы ты была счастлива. И разумеется, со мной.
– Не с вами, Сергей Александрович, - тихо, твёрдо сказала Настя.
– Не с вами. Я… я уже обещала. Слово дала.
– Дала слово?
– медленно переспросил Сбежнев.
– Но… когда же? Кому?
– Вы его знаете. Цыган, из наших. Смоляков Илья.
– Чёрт побери… - растерянно выговорил князь. Провёл рукой по лицу, нахмурился. Настя с тревогой следила за ним.
Неожиданно Сбежнев рассмеялся:
– О да… Можно было предположить… Толчанинов, старый циник, снова оказался прав. Кровь! Проклятая цыганская кровь взяла своё. Настя, но…
но подумай, девочка! Подумай, на что ты решаешься! Из-за глупой влюблённости ты можешь сломать себе жизнь! Я знаю Илью, он, кажется, неплохой парень, но… но цыган… Таборный цыган!
– И я цыганка, Сергей Александрович, - сдавленно сказала Настя. – Забыли вы?
– Но почему ты в нём так уверена? Да любит ли он тебя хотя бы?! – взорвался наконец князь, и Настя облегчённо вздохнула. Слабо улыбнулась.
– Да ведь я его люблю, Сергей Александрович.
– Нет, это уже не лезет ни в какие ворота… - пробормотал князь, отворачиваясь.
– Ну, а… Яков Васильевич знает?
– Что вы… Отец своё слово помнит, он вам обещал… - Лицо Насти вдруг потемнело, она закусила губу.
– Сергей Александрович, я ведь с вами жить теперь ни за что не стану! Моё слово крепкое, завтра меня и в Москве не будет! Я… я… я же проститься пришла. Не могла я от вас вот так… Я ведь лучше вас человека не знаю.
– Настя, но… - голос князя вдруг сорвался.
– Но как же так… Ты уезжаешь? Уже завтра? И я не увижу тебя больше?
– Так уж вышло.
– Но… почему бы вам не остаться, в конце концов? Бог с вами, женитесь и оставайтесь в хоре, вас знает вся Москва! Зачем куда-то бежать?
– Не куда-то, Сергей Александрович… - глухо сказала Настя.
– Илья меня к своим увезёт, а весной - в кочевье… Он же таборный, здесь, в городе, еле держится, и то из-за сестры. Я уж какой месяц смотрю, вижу… Митро каждый день бурчит, что по весне они с Варькой непременно сорвутся.
Говорит, что, как только снег сойдёт, так таборные уж над собой и не вольны, никакими цепями не удержишь…
– Но он мог бы остаться ради тебя! Коль уж он так влюблён!
– Разумеется, мог бы… Он и обещал.
– Настя слабо улыбнулась.
– Только я-то разве смогу так? Изо дня в день глядеть, как он… как в кандалах… да ещё песенки в ресторане петь? Нет, Сергей Александрович, что же это за жизнь у нас тогда будет… Мне - забава, ему - каторга?..
– Господи, какая нелепость… - процедил сквозь зубы Сбежнев.
– Варварство… Ехать бродяжить по дорогам… ради чего?! Настя! Подумай, девочка, на что ты себя обрекаешь! Право, ты не можешь даже представить, что тебя ждёт!