Дорогой друг Декстер

Линдсей Джеффри

Древний Бьюик с пыхтением припарковался рядом со мной. Несколько низкорослых темнокожих мужчин в грязной одежде вышли и направились к магазину. Они уставились на бритого налысо Чацкого, стоящего на одной ноге, но оказались слишком вежливы, чтобы что-нибудь сказать. Они вошли внутрь, стеклянная дверь прошуршала позади них, и я ощутил, как долгий день прокатился по мне; я устал, моя шейная мускулатура закаменела, и я так и не смог никого убить. Я чувствовал себя разбитым, и хотел лишь вернуться домой и лечь спать.

Я задался вопросом, куда доктор Данко отвёз Доакса. На самом деле это было не важно, просто праздное любопытство.

Но когда я подумал о том, что он действительно отвёз его куда-то и скоро начнет делать с сержантом разные непоправимые вещи, я понял, что это первая хорошая новость за долгое время, и почувствовал прошедшую через себя. теплую волну. Я свободен. Доакс исчез. Кусочек за кусочком он покидает мою жизнь и освобождает меня от нежеланного рабства Ритиной кушетки. Я снова мог жить.

“Эй, приятель,” позвал Чацкий. Он махнул мне обрубком левой руки, и я встал и подошел к нему. “Хорошо,” сказал он. “Давай двигаться.”

“Конечно,” ответил я. “Двигаться куда?”

Он посмотрел вдаль, и я заметил, как напряглись мускулы его челюсти. Парковочные огни минимаркета отразились от его головы. Удивительно, как по другому выглядит лицо, если сбрить брови. В этом было что-то жутковатое, как грим в низкобюджетном фантастическом фильме, так что, хотя Чацкий и должен был выглядеть жестким и решительным, когда он уставился на горизонт и сжал челюсть, но вместо этого казалось, будто он ждет чудовищной команды от Беспощадного Минга. Он просто сказал, “Отвези меня к моей гостинице, приятель. Мне нужно работать.”

“Как насчет больницы?” Спросил я, думая, что он, скорее всего, не ограничится тростью из крепкого тиса. Но он покачал головой.

“Я в порядке,” сказал он. “Я буду в порядке.”

Я взглянул на две повязки из белой марли, там где должны были быть его рука и нога, и приподнял бровь. В конце концов, раны были еще достаточно свежими, чтобы нуждаться в перевязке, и Чацкий по меньшей мере должен был чувствовать легкую слабость.

Он смотрел вниз на свои два обрубка, и словно резко сдулся, на мгновение став немного меньше. “Я буду в порядке,” сказал он, и немного выпрямился. “Давай двигаться.” И он выглядел настолько усталым и грустным, что у меня не хватило духу сказать что-нибудь кроме, “Хорошо.”

Он допрыгал до пассажирской двери автомобиля, опираясь на мое плечо, и когда я помогал ему сесть, мимо всей толпой прошли пассажиры старого Бьюика, неся пиво и свиные шкварки. Водитель улыбнулся и кивнул мне. Я вернул улыбку и захлопнул дверцу. «Crocodilios», сказал я, кивая на Чацкого.

“Ах,” ответил водитель. “ Lo siento.” Он сел за руль своего автомобиля, а я за свой.

Чацкий молчал большую часть поездки. Однако, сразу после въезда на I-95, он начал ужасно дрожать. “Вот блядь.” Я просмотрел на него. “Наркотики,” сказал он. “Действие проходит.” Он сжал начавшие стучать зубы. Дыхание с шипением выходило из него, и я заметил капли пота на его лысине.

“Не передумал насчет больницы?”

“У тебя есть что-нибудь выпить?” На мой взгляд, он довольно резко сменил тему.

“Кажется, есть бутылка воды на заднем сиденье,” сказал я услужливо.

“Выпить,” повторил он. “Немного водки, или виски.”

“Я не держу ничего такого в машине.”

“Блядь,” выдохнул он. “Просто отвези меня в гостиницу.”

Я так и сделал. По причинам, известным только Чацкому, он остановился в «Мятеже» у Коконат Гроув. Это была одна из первых роскошных высотных

гостиниц в районе и когда-то часто посещалась моделями, директорами, наркодилерами, и прочими знаменитостями. Здесь все еще было очень мило, но уже не столь исключительно, поскольку некогда простоватая Коконат Гроув переполнилась роскошными высотными зданиями. Возможно Чацкий был здесь в период расцвета и остановился тут по сентиментальным причинам. Вы действительно можете заподозрить сентиментальность в человеке, который носит кольцо на мизинце.

Мы спустились с I-95 на Дикси Хайвей, я свернул влево на Юнити и покатился вниз по Бейшор. «Мятеж» находился справа неподалёку, и я остановился перед гостиницей. “Просто высади меня здесь,” сказал Чацкий.

Я уставился на него. Возможно, наркотики повредили его разум. “Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе добраться до комнаты?”

“Я буду в порядке,” сказал он. Возможно, это стало его новой мантрой, но он не выглядел в порядке. Он сильно потел, и я не мог представить, как он собрался добираться до своей комнаты. Но я не из тех людей, которые злоупотребляют нежеланной помощью, так что я просто ответил, “Хорошо,” и смотрел, как он открывает дверь и выходит. Он целую минуту неустойчиво балансировал на одной ноге, держась за крышу автомобиля, прежде, чем его заметил швейцар. Швейцар, нахмурясь, рассматривал сверкающее лысиной явление в оранжевом комбинезоне. “Эй, Бенни,” окликнул Чацкий. “Дай мне руку, приятель.”

“Мистер Чацкий?” неуверенно сказал он, и затем его челюсть отвисла, когда заметил некомплект конечностей. “О, Боже.” Он трижды хлопнул в ладоши, вызвав посыльного.

Чацкий повернулся ко мне. “Я буду в порядке.”

И действительно, когда вы не нужны, ничего не остается кроме как удалиться, как я и поступил. Последний раз я видел Чацкого, когда он опирался на швейцара, пока посыльный вёз к ним от входа в гостиницу инвалидное кресло.

Близилась полночь, когда я спустился с Главного Шоссе и поехал домой, с трудом веря, что всё это случилось сегодня вечером. Вечеринка Винса словно прошла несколько недель назад, а он вероятно, еще даже не выключил свой фонтан фруктового пунша. После моего Испытания Стриптизершами и спасения Чацкого с фермы аллигаторов, я заработал отдых, и признаюсь, мысли о чём либо кроме как заползти в кровать и натянуть одеяло, не умещались в моей голове.

Но конечно, зло вроде меня никогда не отдыхает. Мой сотовый телефон зазвонил, когда я свернул налево на Дуглас. Весьма немногие звонят мне, особенно поздно ночью. Я поглядел на телефон; это была Дебора.

“Поздравляю, дорогая сестра”

“Жопа, ты обещал позвонить!”

“Сейчас вроде немного поздно.”

“Ты действительно думал, что я могла, мать твою, СПАТЬ?!” завопила она достаточно громко, чтобы причинить боль людям в соседних автомобилях. “Что происходит?”

“Я вернул Чацкого,” сказал я. “Но доктор Данко ушел. С Доаксом.”

“Где он?”

“Не знаю, Деб, он уплыл на судне на воздушной подушке и …”

“Кайл, идиот. Где Кайл? Он в порядке?”

“Я высадил его в «Мятеже». Он, гм… Он почти в порядке.”

“Что нахер, значит почти?!?” закричала она, и мне пришлось переложить телефон к другому уху.

“Дебора, он будет в порядке. Он просто … он потерял половину левой руки и половину правой ноги. И все свои волосы,” сказал я. Она затихла на несколько секунд.