Дорогой сновидений
Шрифт:
— Ты должна! — Фейр строго взглянула на нее. О, как ей хотелось успокоить девушку, стереть слезы с ее щек, унять дрожь рук. Но она обязана была быть с ней в этот миг твердой. Для ее же блага.
— Они убьют меня! — выпалила Рамир в слух ту мысль, которая, придя к ней в начале разговора, не покидала ее душу до сих пор.
— Не бойся, милая, — видя, что ее собеседница стоит на грани отчаяния, женщина вздохнула и, все же, решилась погладить ее по мягким, шелковистым волосам, успокаивая. — Не бойся, — повторила она. — Господин справедлив.
— Но Его нет в караване! — в отчаянии она всплеснула руками.
— И что же? Он — повелитель небес и видит все, происходящее вокруг.
— Да, — Рамир кивнула. — Да, - в ее глазах стала поблескивать уверенность, придавшая ей сил. — Он справедлив. И если Он хочет чтобы я все рассказала, я расскажу.
— Умница, — Фейр улыбнулась, пряча улыбку в складках морщин, окруживших словно сетью губы женщины. — Идем, дорогая.
Она повела девушку назад, к жилым повозкам, возле одной из которых стояли в окружении рабов Лигрен и Лина, внимательно слушая их.
— Лигрен… — Фейр подвела Рамир прямо к лекарю. Она спешила, понимая, сколь важно время, когда речь идет о возможном отравлении, время, которого и так было упущено слишком много.
Тот повернулся к ним. На его лицо набежала тень. Бросив лишь один быстрый взгляд на молодую рабыню, которая стояла, низко опустив голову, сжавшись, словно в ожидании удара, Лигрен понял, что все то, в чем он так долго пытался переубедить Лину, могло оказаться правдой. Принять эту мысль, согласиться, свыкнуться с ней было невыносимо трудно. И лекарь молчал, ожидая, когда рабыни произнесут слова, которые изменят все.
— Я… — Рамир быстро скользнула взглядом по лицу приемной матери. Нет, она совсем не хотела, чтобы из-за нее пострадала маленькая хозяйка — это милое, доброе создание. А что до вины… Так или иначе, она совершила проступок, за который должна была держать ответ. — Это я дала дочери хозяина каравана ягоду Меслам.
Лигрен несколько мгновений пристально смотрел на нее, не говоря ни слова. Его лицо оставалось непроницаемым и холодным, в глазах был лишь след раздумий.
— Что ты сказала? — в отличие от лекаря, которого услышанное заставило замереть, Лина, наоборот, вскинулась, выйдя из оцепенения мыслей, которые не вели никуда.
— К Мати эта злополучная ягода попала от Рамир, — видя, что девушка не в силах больше произнести ни слова, полностью вверив свое сознание ожиданию кары, которая с каждым новым мгновением казалась ей все более и более неотвратимой, ответила за нее Фейр.
В первый момент женщина решила, что неправильно расслышала, но потом, поняв, что никакой ошибки нет, захлебнулась в гневе:
— Да как ты…
— Постой, Лина, постой. Я согласен: то, что она сделала, заслуживает осуждения…
— Осуждения?! Всего лишь осуждения?!
Рамир зажмурилась. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Мысленно она молила бога солнца: пусть все случится как можно быстрее, уже сейчас. Она
— Да задумайся ты хотя бы на миг! — воскликнул Лигрен. — Задумайся над тем, что судьбу не изменить! Она вершится вне зависимости от нас! И если так должно было случиться, то это произошло бы и без помощи рабыни! Неужели ты не чувствуешь, что за всем этим стоит воля не смертного, а небожителя? И еще. Теперь мы знаем, как ягода попала к Мати, но как она оказалась у остальных, у твоих сыновей?
— Она же и дала! — всплеснула руками Лина. К чему, когда все ясно и так, еще в чем-то разбираться?
— Хозяйка, нет! — в ужасе прошептала Рамир. — Я никогда…
— Умолкни! — оборвала ее женщина. — Какое вообще ты имеешь право вмешиваться в разговор свободных?!
— Лина, так нельзя. Даже твой страх за детей не оправдывает…
— Она преступница! Почему ты пытаешься ее защитить?
— Она несчастное создание, которое корит себя куда сильнее, чем на это способна даже ты! То, что произошло, было выше ее. Однако, она нашла в себе силы во всем признаться. Она даже готова взвалить на себя вину, которой на ней нет! Так какой, скажи на милость, какой ей смысл что-то скрывать? Она…
— Да как ты можешь верить… Хотя нет, конечно! Ведь ты сам совсем недавно был рабом!
— Это так, — внутри Лигрена все сжалось в напряженный ком нервов. Но он заставлял свой голос звучать ровно, разве что приглушенность выдавала его чувства. — А до этого я был жрецом города. Боги изменили мою судьбу. Потом Они изменили ее вновь, вернув свободу. Как Они захотят, так и будет. Будь на то Их воля, и ты однажды утром могла бы проснуться рабыней. Или все не так, женщина? Скажи мне, я не прав?
— Прав… — вынуждена была признать та.
— А если прав, послушай меня. И постарайся понять. Рамир не могла дать ягоды твоим сыновьям хотя бы потому, что ты не отпускаешь мальчиков ни на шаг от себя.
— Ну…
— И еще. Допустим, что это Мати передала детишкам ягоду Меслам, чтобы ей не было одиноко во сне. Но одна единственная ягодка, разве она настолько сильна, чтобы на десять дней усыпить шестерых ребятишек?
— Откуда мне знать!
— Зато я знаю! И знаю наверняка. Для такого ягод должно было быть уж никак не меньше чем по одной на каждого малыша.
— Шесть! — рабыни в ужасе переглянулись, только сейчас начиная понимать, о чем идет речь. — Но это невозможно! Никто никогда не дал бы девочке столько ягод, как бы она ни просила, приказывала или даже угрожала! Ведь если кто-то съест больше двух ягод его сон станет вечным!
— Но если всему виной эти проклятые ягоды, где еще дети могли взять их! — воскликнула Лина.
— Ты уверена, что сама не собирала?
— Ну разумеется! Я чту закон каравана!
— Может быть, случайно перепутала их с чем-то иным?