Дорогой товарищ король

Успенский Михаил Глебович

– Добре дошли, братушки!

Но, вглядевшись в суровые лица, чисто выбритые зубом голяка, добавил шепотом:

– Нихт шиссен! Их бин дойче...

Тут он сообразил, что это не просто земляки, а как раз люди, отвечавшие в свое время за его охрану, и прибыли они не просто так.

– Здравствуйте, Степан Егорович и Альберт Петрович. Я всегда знал, что Родина меня не оставит. Я буду ходатайствовать о досрочном присвоении вам очередных воинских званий... Да что званий! По Герою схлопочете!

Будущие Герои хранили жестокое молчание.

– В древних исторических хрониках

зафиксировано мое безупречное поведение на высоком посту, доверенном мне партией и правительством... Вот, поглядите!

С этими словами бывший легендарный король вытащил из лохмотьев партийный билет. Шмурло резко выхватил документ из рук бывшего подопечного и подошел к его изучению самым внимательным образом.

– Нехорошо получается, Виктор Панкратович, - сказал он, последовательно изучив каждую страницу.
– Уплата членских взносов в особо крупных размерах - за это у нас по головке не погладят...

– Не пойду!
– заголосил вдруг Востромырдин.
– Вот тут, на месте, расстреливайте, убивайте - не пойду!

– И в самом деле, - встрял маркграф.
– Зачем это мы его с собой потащим? Чтобы от нас девушки шарахались?

– Хватит звенеть!
– распорядился Деряба.
– Виктор Панкратович, чем же ты в этой глуши кормишься?

Востромырдин смутился, хотя глаза его вспыхнули хищным блеском и тотчас же погасли.

– Да так... Питаемся помаленьку...

– Вот и накормил бы земляков.

...Внутри огригата было и темновато, и сыровато, но вполне уютно. Некоторые внутренние органы чудовища Виктор Панкратович приспособил в качестве мебели - неприятно, конечно, да зато мягко. А какой стол он накрыл нежданным гостям! («Дураку понятно - взятки берет, - определил Шмурло.
– Потому что место удобное».)

Деряба не понял и спросил:

– Тебе что, и сюда пайку привозят?

Вместо ответа Востромырдин махнул неопределенно рукой. Он уже сообразил, что полковник и капитан здесь не при исполнении. А когда ему представили маркграфа, даже обрадовался:

– Так вот ты какой! Орел! Правильно я тогда на пленуме за тебя заступился - ведь эти сволочи бароны исключения требовали! А я им внушил: нельзя так с человеком, с ходу, не разобравшись...

Маркграф смущался, благодарил незнамо за что. Наконец наелись и напились, и Шмурло, скверно улыбаясь, обратился к королю:

– Я весь внимание, гражданин Востромырдин...

Виктор Панкратович побагровел, и в тот же миг прямо из сводчатой стены помещения свистнула струйка жидкости, ожегшая щеку полковника госбезопасности. Тот взвизгнул.

– Желудочный сок, - пояснил Востромырдин.
– Растворю, к чертовой матери, и переварю. Я огригат или нет?

Было слышно, как оскорбленное чудовище в гневе колотит хвостом. После неловкой паузы сообразительный маркграф предложил выпить мировую. Хвост успокоился.

– И чего вы за мной увязались?
– демократично спросил Виктор Панкратович.

Деряба рассказал про слесарей, которые в здешних условиях постепенно переродились в мифологические фигуры.

– Что бы вам пораньше прийти, - огорчился король.
– Я бы вас на антирелигиозную пропаганду задействовал. Вы бы этих так называемых богов разоблачили

как пьянь и рвань!

Посмеялись над незадачливыми слесарями, рассказали о победах над зубастым голяком и другими противниками, о том, как вели непримиримую борьбу с рабовладельцами, и о прочем. Виктор Панкратович слушал с нескрываемым интересом, поскольку весь отпущенный ему судьбой срок правления просидел во дворце и представления не имел о том, чем живут простые люди. Мало-помалу он и сам развязал язычок.

Период первоначальных успехов и достижений на листоранском престоле он освещал, может быть, даже слишком подробно. Истребление баронов было представлено как вспышка справедливого народного гнева. Перейдя же к разделу самокритики, Востромырдин приуныл и сделался косноязычен.

Продовольственный кризис в Листоране, по его словам, был вызван неблагоприятными погодными условиями, хотя полковник и капитан за время своих странствий убедились, что погода в Замирье все время одна и та же. Немалую роль в провалах отвел Виктор Панкратович своему генеральному канцлеру, впавшему на старости лет в детскую болезнь левизны и от нее же скончавшемуся на плахе. А потом...

Потом королевской гвардии пришлось жечь на дворцовой площади партийные архивы. Скопидар Пятнадцатый все-таки оказался не Семеном Пантелеевичем, как мнилось, а заурядным коварным феодалом. Его войска вторглись в пределы Листорана, грабя и разоряя. Тогда Востромырдин после безуспешных попыток связаться с Москвой (в искаженном виде эти попытки нашли отражение в известной балладе, а на самом деле возле Кремля действительно задержали нескольких сумасшедших, пытавшихся пробраться внутрь) решил прибегнуть к союзнической помощи кирибеев-кочевников: он подозревал, что во главе их стоит отошедший от дел в Мире товарищ Юмжагийн Цеденбал. Но и кочевники оказались подлецами, они стакнулись с Аронаксом и поделили промежду собой земли.

О приговоре листоранских магов Востромырдин говорил совсем уже темно и вяло: «Возникло мнение... с целью сохранения руководящих кадров от избиения... для усиления и укрепления авторитета...» В общем, по его, выходило, что превращение короля в зверя-огригата вовсе и не наказание, а то ли повышение, то ли почетная загранкомандировка. Поначалу Виктор Панкратович в шкуре дракона чувствовал себя неловко, но понемногу его клетки, рассеянные по гигантскому телу, сумели консолидироваться и снова сложиться в прежнем порядке. Востромырдин сумел задействовать на себя руководящие и направляющие функции организма, и теперь без него огригат - всего лишь несколько тонн мяса...

Тут король расцвел и стал живописать, как хорошо живется огригату под новым руководством, насколько повысились хватательные свойства щупалец и острота зубов, скольких рыцарей, витязей и богатырей он сумел поставить на место. «Броню только так перевариваем!» - хвастался он. Виктор Панкратович, по его словам, добровольно взвалил на себя серьезную общественную нагрузку - охранять проход в Мир, а то развелось много желающих не разделять с родным Листораном временных трудностей. Всякие попытки всучить взятку огригат Востромырдин строго пресекает, взяткодателей же отправляет в желудок на спецобработку...