Дороже всех сокровищ (Золотое королевство)
Шрифт:
По всей видимости, Эван был злопамятным. Бесспорно, Оуэн поверхностен, довольствуется незамысловатыми развлечениями, но ничего опасного в нем, как предупреждал Эван, она не видела.
Загонщики в высокой траве длинными шестами начали искать добычу. Собаки тоже присоединились к ним, рассыпавшись по всему полю. Оуэн снял со своего ястреба колпак, готовясь к охоте.
Вскоре, со свистом рассекая воздух, в небо взмыли две куропатки. Прокричав какую-то команду на уэльском, Оуэн выпустил ястреба. Тот, подобно выпущенной из лука стреле, устремился к высоко
Теряя перья, куропатка с глухим стуком упала на землю недалеко от Энни. Девушка, испытывая смешанное чувство ужаса и восторга, направилась к ней. Оуэн за руку остановил ее:
— Дорогая, пусть люди позаботятся о ней.
Но она не подчинилась, и он был вынужден последовать за ней.
— Я просто хочу взглянуть. Я не собираюсь лично потрошить ее или жарить.
Тем временем высоко в небе ястреб Перрота начал снижение, сужая круги, польстившись на приманку сокольничьего. Энни и Оуэн нашли добычу в траве. Она слабо шевелила крыльями, а ее круглый блестящий глаз казался средоточием вселенской боли.
Как ни в чем не бывало, Оуэн подошел ближе, подобрал птицу и, легким движением руки свернув ей шею, снова швырнул в траву.
Энни отвернулась. Перрот вытер руки о камзол.
— Вам не нравятся кровавые зрелища? — спросил он.
— Нет, не нравятся, — прошептала она.
— Ах, Энни, — взяв ее под локоть, Оуэн отвел ее в сторону и поцеловал в лоб.
— Вы, слишком прелестны.
Она с трудом выдавила улыбку:
— Вы первый, кто ставит мне это в вину.
Он коснулся губами ее щеки:
— Тогда я единственный человек, кто понимает вас по-настоящему.
Перрот не знал о ней самого главного, но его сердечность и теплота, а также дружеское участие согревали ее одинокую душу.
— Понимаете, дорогая, это естественное положение вещей. Такова жизнь! Ястреб рожден для охоты. Обратное противоречит его природе.
— Вы вошли в тайный сговор с природой, — сказала она, разглядывая зачехленную колпаком птицу на своей руке. — Вы лишили ястреба естественной потребности убивать. Он мог бы существовать на кухонных отбросах. Зачем ему убивать другую птицу ради того, чтобы она валялась в поле?
Лорд вздохнул:
— Оставим это, пойдемте лучше выпьем вина. Соколиная охота — развлечение, выдержавшее испытание временем. Забава королей. Вам следует полюбить ее.
Энни настороженно посмотрела на него:
— Почему вы так считаете?
Его взгляд был открытым и невинным, как у младенца.
— Вы благородная дама, — просто ответил он. — Я бы заставил вас полюбить забавы пэров. Вы слишком много времени проводите с Андрэ Скалия, корпя над пыльными трудами философов.
Энни кивнула:
— Я постараюсь понять соколиную охоту.
— Хорошо.
— Оуэн? — Энни набралась мужества. Она должна была уже давно спросить его. —
Светлые глаза Оуэна прищурились:
— Это он вам сказал?
— Это правда?
Оуэн выругался по-уэльски, потом ответил:
— Неблагодарный! Мне следовало ожидать этого. Когда мы были детьми, его наняли мне в товарищи, Энни. В неурожайные годы его отец не умер от голода благодаря деньгам, которые получал Эван. Он пользовался теми же привилегиями, что и я — учителя, уроки фехтования, танцев, верховой езды. Большинство простолюдинов отдали бы многое, чтобы оказаться на его месте.
— Он и наказания делил с вами, или вы оставляли это для него одного?
Оуэн вкрадчиво засмеялся:
— Право, моя дорогая, неужели вы думаете, что я был таким отвратительным и ужасным ребенком? Ну, возможно, Эвана и высекли пару раз вместо меня, но ведь ему за это щедро платили.
Над полем раздался крик, и в воздухе, шумно хлопая крыльями, пролетела стая птиц. Оуэн быстро снял колпак с ястреба Энни и освободил его.
— Нет, — только и успела воскликнуть она, но ее руки поймали воздух. Птица уже была в полете и нацелилась на одну из куропаток. Снова она услышала пронзительный крик, издаваемый существом, которое и понятия не имело о королевской охоте.
Ее ястреб по размеру был меньше птицы Оуэна и с первого раза он не смог сбить свою жертву. Раненая птица, нервно махая крыльями, полетела к лесу, направляясь в зеленую долину, где паслись овцы.
Энни, подхватив юбки, бросилась в ту сторону, куда она улетела. Девушка слышала, как Перрот звал ее, но, не обращая на это внимания, углубилась в лес. Папоротник и другая низкая поросль мешали ее продвижению. Свет солнца затеняла свежая листва, зеленым пологом раскинувшаяся над ней. Она потеряла из виду и сокола, и его жертву, но продолжала идти, желая избавить себя от кровавого зрелища. Спустившись по склону холма, она оказалась на опушке леса.
Вскоре Энни услышала блеяние и поняла, что где-то неподалеку пасется стадо овец. Выйдя на поляну, она увидела мирно пощипывающих траву животных. Их пастух, нагнувшись, рассматривал что-то в траве, его черные вьющиеся волосы отливали на солнце синевой.
— Эван! — воскликнула она, ощутив настолько сильный прилив радости, что у нее даже перехватило дыхание.
Тот встал и обернулся. На мгновение лицо Эвана озарилось светом, но он тут же овладел собой и нахмурился:
— Энни? Что ты тут делаешь?
Она перепрыгнула через журчащий ручей и показала ему руку в кожаной рукавице.
— Оуэн учит меня охотиться.
— Понятно.
— Но мне это не нравится. А почему ты пасешь овец?
— Наш пастух заболел, и я предложил свою помощь.
— Ясно, — она вытянула шею, чтобы заглянуть ему через плечо.
— Что там, Эван?
Не дожидаясь ответа, она обошла Эвана и резко остановилась, увидев в траве мертвого ягненка. Крохотное жалкое тельце вызвало в ней приступ тошноты.
— Боже! Что случилось?