Дороже всех сокровищ (Золотое королевство)
Шрифт:
Хотя он бережно пестовал в своей душе утонченность и трудность их первой ночи, на этот раз быстро овладел ей. Теперь он знал, что его страсть сопоставима только с ее чувством. Приподнявшись на руках, он сказал:
— Когда я был в море, то мечтал о тебе, как о моей принцессе в золоченой башне.
— Я женщина из плоти и крови, Эван. Ты нужен мне, как мужчина, а не как странствующий рыцарь, несущий мой знак.
— А мне… мне так хотелось быть рыцарем.
Она рассмеялась и подалась навстречу ему. Он начал свой чувственный
Обливаясь потом, они лежали, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова. Эван некоторое время пребывал в состоянии блаженства, не желая ни говорить, ни двигаться, боясь разрушить возникшую гармонию. Он просто лежал рядом с ней, и этого было достаточно.
Потом они снова сошлись в любовном танце. Теперь его движения были неспешными, а руки и губы не обделили ласками ни один уголок ее тела, исторгая из него крики радости.
Когда сквозь окна кормы просочился свет дня, они лежали, переплетясь, и прислушивались к скрипу древесины и визгу штурвала, менявшего курс судна для входа в гавань.
— Андрэ скажет, что я погубил тебя, — сказал Эван, целуя влажные волосы у виска.
— Андрэ скажет много всего, но я ему больше не верю.
— Многие годы он разумно руководил королевой.
— Я не королева!
— Ты ей родня.
— Несчастная игра природы!
— Энни, я видел тебя тем вечером, когда был брошен в Тауэр. В ее присутствии ты цвела, как цветок. В тебе что-то есть. Данное Богом чувство власти, что ли… Андрэ прав в одном: из тебя вышла бы великолепная королева.
— Против воли.
Все же он заметил, что эту возможность Энни не отвергает окончательно.
— Давай не будем об этом, — она сложила у него на груди руки и уперлась в них подбородком. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем: где был, что видел, думал и чувствовал во время путешествия.
Вот такая женщина нужна Дрейку, подумал Эван. Если бы Мэри проявила хотя бы половину интереса Энни к делам Фрэнсиса, они нашли бы удовлетворение и счастье.
— Мир так невероятно огромен, Энни. Я видел невообразимые красоты и губительные опасности, чудеса, о которых раньше и мечтать не смел.
Она с живым интересом слушала о чудовищных трудностях похода в Магеллановом проливе, о странных, радушных обитателях Калифорнии, ставшей Новым Альбионом, о бесконечном плавании по Тихому океану. Экзотический Восток был местом растления, жестокости и немыслимой роскоши. В богатейших портах мира они загружались пряностями, шелками и другими ценными вещами. Они превозмогали штормы и штили, терпели бедствия, болезни, распри.
— В самые трудные времена Дрейк всегда приходил на помощь, овладевал ситуацией, — сказал Эван, — Фрэнсис умело руководит людьми.
— Дед
— Ты увидел мир, Эван. Что намереваешься делать теперь?
Он не спешил с ответом, обдумывая ее вопрос. Одна его половина стремилась к ней и только к ней, вторая жаждала приключений, действия и даже опасности. Они во многих отношениях были чужими друг другу, он не был даже уверен в том, что она сумеет его понять.
— Для меня это непростой вопрос. Энни, я бы солгал, если бы сказал, что не хочу увидеть еще больше, пойти еще дальше. Боже, на свете есть такие чудеса, о которых я даже не догадывался. Англия теперь кажется мне такой маленькой и холодной, — он тихонько гладил ее плечо.
Девушка была рада, что он не видит ее лица, потому что не могла сдержать слез горького разочарования.
— Ты один из самых богатых людей в Англии. Оуэна нет, и городок Кэроу больше не будет страдать. Ты объехал весь свет. Куда еще ты стремишься? Не нужно больше испытывать судьбу.
— Мое желание увидеть мир осталось таким же сильным, как и раньше, — суровая правда сорвалась с языка, хотя в это время он еще сильнее прижимал Энни к себе.
— А что будет со мной? С нами?
Его рука замерла на ее плече.
— Эти же вопросы задавал мне Родриго, когда мы гнались за тобой по Ла-Маншу.
— И что ты ответил ему?
— Энни, я могу предложить тебе красивый дом, слуг и полный достаток. Дрейк сказал своей жене то же самое, но это не сделало ее счастливой.
— Единственное, чего ей по-настоящему хочется, это быть рядом с мужем, воспитывать его детей и состариться вместе с ним.
— Да.
— Я понимаю, что она чувствует.
— Энни, если бы я знал, что сделаю тебя счастливой, я бы завтра женился на тебе.
— Но не женишься, — только гордость не позволила ей плакать.
— Это было бы несправедливо. Несмотря на свое богатство, я по-прежнему остаюсь простым уэльским моряком. Ты волнуешь мою кровь, разжигаешь во мне огонь. Мысль о том, что придется покинуть тебя, и ты будешь подолгу ждать меня, переполняет все мое сердце тоской и чувством вины. Дрейк говорит, что королева начинает строить флот. Нас обоих обязательно призовут на службу. Я могу отсутствовать месяцы…
— Годы… — безучастно добавила она.
— Да, годы. Но я люблю тебя, Энни. Нам не обязательно сегодня решать все.
Она с благодарностью согласилась с этим:
— Тогда люби меня снова, Эван, и заставь забыть о том, что еще существует завтра.
Энни поднесла руку к горлу, хотя знала, что это не облегчит боли и не удержит слез. Под пальцами она ощутила рубиновое кольцо Генриха VIII, давившее грудь. Раньше бремя наследственности не давало о себе знать с такой отчетливой силой.