Дорожная карта. Том 1. От Москвы и до окраин
Шрифт:
– Ну, посмотрим, какая она у тебя умная. Давай присядь, здесь много грибов, собирай их, не обращай на неё внимания, а мы отойдем немного и понаблюдаем за ней.
– Я не понял, разве мы уже идём домой, так рано? Я так долго мечтал о первом путешествии в лес с Бертой – охотницей и рыбаком. Ну, вышел у неё смешной случай с ёжиком, она ведь тоже переживает. Совсем притихла. Жалко её.
– Слушай, Саша, а до озера далеко отсюда? – спросила мама.
– Сейчас посмотрим по навигатору.
Папа долго возился с навигатором, что-то загружал, что-то нажимал, ждал, а я подсел к Берте, стал её гладить, потом стал трепать уши. Она начала злиться, огрызаться, потом вскочила, отпрыгнула в сторону, припала к земле, и бросилась на меня. Я не устоял на ногах и упал.
– Вася, дай ей кусочек сахарку. Ты всегда поощряй её вкусненьким, и лаской – погладь, пожми лапу, и обязательно – добрые, хорошие слова. Теперь по поводу озера – до него два с половиной километра. Дойдём? Не устали?
– Пап, ты забыл, как мы с тобой по десять километров ходили по Лосиному острову? Разве сравнить эту красоту с тем лесом со сплошными помойками.
– Ну всё, идём. Через двести метров мы оставим корзинки и пойдём налегке. На обратном пути нам бы только их найти.
Мама свою корзинку не оставила, взяла с собой, как будто знала, что она нам пригодится.
– Вот на этом кустике ленточку привяжем, – мама вытащила из кармана красивую розовую ленточку. – Помните, как в горах у водопада – все деревья и кусты в ленточках были. Существует поверье – чтобы ещё раз вернуться на это место – нужно привязать ленточку, либо в воду бросить монетку.
– Что только не придумает народ, сейчас новое суеверие у молодоженов – замки вешают на мостах, а ключи от них в воду бросают, якобы теперь союз у пары будет навеки. Но разводов не уменьшилось, – махнул папа рукой.
Берта после борьбы со мной ожила, стала подальше от нас убегать в лес, а потом возвращаться, и, убедившись, что мы не пропали, опять исчезала на несколько минут. Вскоре лес стал светлеть и в просветах между деревьями показался луг. Травка еще только появилась, была зелёная-зеленая. Берта с радостным повизгиванием вырвалась на простор и сразу подняла парочку небольших птичек, папа сказал, что это, наверное, жаворонки, и Берта помчалась за ними, но они стали подниматься всё выше и выше, и скоро их совсем не стало видно. Подошли к пруду, берега заросли камышом, и к воде подобраться не было никакой возможности.
– Как меняется природа, в последний раз я был здесь с твоим дедом лет пять назад, – оживился папа. – Мы пошли на озеро, половить рыбку, набрали ягод, как раз поспела черника. Возле озера её было «море». Начали с рыбалки – закинули донки и пошли собирать чернику. Впервые в жизни я встретил морошку, какая чудесная ягода! Набрал полный целлофановый пакет. Вернулись к озеру, вытащили донки, пустые. Позже мы узнали, что на донные удочки здесь не ловят – здесь илистое дно и грузила глубоко уходят в эту сапропель и за собой в ил затаскивают крючки. И вот когда мы возвращались с тяжелыми корзинами ягод, решили отдохнуть у этого пруда. Присели на берегу, вдруг что-то в воде плескануло Я подумал лягушка но твой дед тихонько поднялся, собрал четырехметровую удочку и забросил, насколько смог, в пруд. Тогда здесь не было камышей. Через секунду поплавок лениво поплыл к середине пруда, и там он спокойно ушел под воду. Твой дедушка был опытный рыбак, да и твоя мама в два года на Волге уже рыбачила. Удилище изогнулось дугой. Павел Павлович стал катушкой выбирать леску. Удочка потихонечку стала распрямляться. После долгих усилий твой дед вытащил большого карася.
Нам больше не пришлось сюда сходить, не было ни минуты свободного времени – хотелось побыстрей достроить дом.
Пока папа так красочно рассказывал, в камыши забралась Берта, и… тишина. Я даже испугался, никаких звуков. Мама тоже переглянулась со мной, а папа стал снимать ботинки, собрался лезть в пруд выручать псину. Вдруг услышали громкий всплеск, затем зашуршали камыши – к нам вылезла Берта, в зубах держала…большую рыбину?!
– Ни-че-го себе, – взмахнула мама руками, – вот это рыбачёк! Берта, молодчина, ух, какая рыбина! Саша, это карп или карась?
– Это карась, но таких здоровых, я не встречал. Берта ныряла и выбирала рыбку побольше, чтобы нас удивить. Васёк, обязательно сюда сходим ещё разок, только без Берты, она нам не даст вытащить не одной рыбки.
А Берта осторожно положил на траву свою добычу, отошла подальше от нас, отряхнулась, потом вернулась к трепещущей рыбе и прижала её лапой.
– Ну, какие предложения, «господа присяжные и заседатели», как сказал бы Остап Бендер, такая рыбка просится на сковородку. Может, на сегодня, поход в страну приключений завершим? Такую рыбу долго держать на жаре нельзя, – папа сел на траву и одел ботинки.
Домой шли спортивным шагом. В лесу нарвали молоденькой крапивы, положили в корзину с карасём, который изредка помахивал хвостом.
Пока бабушка жарила карася, я рассказывал о наших похождениях, но всё сводилось к восхвалению качеств и заслуг Берты. После моего сбивчивого рассказа, дедушка сказал: «Ты должен понять, что в твоей жизни появилось живое существо, умное, преданное, требующее от тебя много внимания, заботы, а на это, дорогой мой внук, будешь тратить много времени. Экзюпери сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили». У меня был Амур, доберман пинчер, о нём можно написать целый роман. Я работал на заводе и учился в институте на вечернем отделении. Домой приезжал поздно, а нужно было ещё подготовиться к занятиям, зачетам. На работе удавалось только немножко почертить. Сижу ночью над конспектами, а он рядом – положит морду на стол и глядит на меня часами. Потом вздохнёт и отойдёт. Гляжу, а он несёт в зубах мне шапку, кладет на стол и уходит, тащит один ботинок, потом другой. Час ночи, а утром, в семь вставать и бежать на электричку. Но Амур с такой надеждой смотрел на меня своими умными карими глазами, что отказать ему было невозможно. Приходилось идти с ним гулять по ночному посёлку. Он убегает, и я его не вижу пять, десять минут. Потом возвращается, прыгает выше моей головы. И так час-полтора. Прихожу домой, и быстро в постель. И так почти каждый день. Ему очень хотелось общаться со мной – мы были с ним большими друзьями. Однажды я уехал в стройотряд. На мотоцикл деньги решил заработать. Уехал потихоньку, не попрощавшись с Амуром. Он лёг у калитки и ждал меня день, два, три. Ничего не ел. Так у калитки и умер. От тоски».
У деда дрогнул голос, он поднялся и пошёл в сарай, что-то пилил, строгал, и стучал молотком. Вышел со скворечником в руках: «Мужички, давайте повесим скворечник вон на ту сосну, только повыше». Папа подставил лестницу к стволу и, добравшись до первых толстых сучков, полез по ним высоко, под самую верхушку.
– Ну, всё, спускай кончик верёвки, я привяжу птичью дачку, ты поднимай осторожно, не сломай крылечко. Прибей входом на восток. Завтра утром скворцы нас песней разбудят.
Лето пролетело быстро. Здесь, в деревне, у меня были приятели моего возраста, и мы вместе с Бертой излазили всю округу, нашли болото, куда нам категорически запретили ходить, сами наши дорогу к озеру. Куда бы только мы не ходили – к дому она выводила нас самой короткой дорогой. Охотница была классная: поднимала в кустах уток, в поле куропаток, в лесу находила на деревьях тетеревов, белочек. Подходила к дереву и застывала, подняв одну лапу, так она могла стоять, наверно, вечно. А как она гоняла зайцев!