Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

Коршунков Владимир Анатольевич

В общем, выражение «скатертью дорога!» было вполне уважительным напутствием и лишь со временем всё чаще начинало звучать иронически.

В рассказе Д. Н. Мамина-Сибиряка «Лес» (1887, из цикла «Уральские рассказы») можно заметить, как совершался этот переход:

«– Придётся идти к Фомичу, – говорил я, когда до заката оставалось всего часа два, значит, нужно было торопиться.

– Я не пойду, – упрямился Павлин, растянувшись на земле пластом.

– А я пойду.

– Скатертью дорога.

Произошла небольшая размолвка, закончившаяся тем, что Павлин, наконец, поплёлся за мной…» [174]

Ленивый Павлин, пробурчав своё «скатертью дорога», там самым выразил пожелание, чтоб попутчик покинул его, ушёл бы по гладкой, как скатерть, дорожке. А поскольку Павлин этого тогда и хотел, то реплика становилась неодобрительной и пожелание – негативным.

Подобным же образом происходило изменение стилистической окраски другого напутного выражения: «Бог

с вами!» Сейчас эти слова обычно воспринимаются как попытка закончить неприятный разговор – например, с неохотой соглашаясь или же стараясь побыстрее отвязаться от докучливого собеседника. Однако в прошлом они имели самый очевидный, прямой смысл – ими напутствовали, призывая Божью помощь.

174

Мамин-Сибиряк Д. Н. Лес: психологический этюд // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: в 10 т. М.: Правда, 1958. Т. 4: Уральские рассказы. С. 344.

Во время Крымской войны А. А. Фет служил в лейб-гвардии уланском полку. Весной 1854 г. полк выступил на охрану прибалтийского побережья от курсировавшего по Балтике английского флота. И вот великий князь, шеф полка, уже в походе произвёл смотр людей и лошадей, а после обратился к офицерам с такой речью: «Поздравляю вас, господа, с походом. Государь император поручил мне приветствовать вас. Вам, быть может, первым предстоит честь встретить врага. Все вы здесь дворяне, и я уверен, что вы исполните свой долг. Прощайте, бог с вами!» [175]

175

Фет А. Воспоминания. М.: Правда, 1983. С. 273–274. В публицистической статье 1885 г. Фет приводил эти слова в несколько ином виде и без прощальной реплики-напутствия. В этой статье для него было важно то, что великий князь указывал на дворянский статус офицеров (Фет А. А. Фамусов и Молчалин: кое-что о нашем дворянстве // Фет А. А. Наши корни: публицистика. СПб.: ООО «Издательство “Росток”»; М.: ООО «Содружество “Посев”», 2013. С. 305).

С. В. Максимов, путешествуя по Русскому Северу, выезжал зимой 1856/57 г. из г. Пустозерска на р. Печоре в с. Куя, что находилось ещё дальше к северу по реке. Местный житель напутствовал его так: «С богом, счастливый тебе путь-дорога!» [176]

Дорожное приветствие было обязательным при встрече – вне поселения на дороге, а также если кто-то догонял кого-либо на своём пути. Часто при этом произносили пожелание «доброй встречи». А в Костромском крае говорили: «Ковыль по дороге!» [177] Ковыль, который клонится под ноги идущему, как бы устилая, разглаживая путь, – это что-то вроде «дороги-скатерти» для путешествующего.

176

Максимов С. В. Год на Севере. Архангельск: Сев. – Зап. кн. изд-во, 1984. С. 387.

177

Седакова И. А. Языковые и культурные стереотипы в ритуальном этикете славян: приветствия // Стереотипы в языке, коммуникации и культуре: сб. ст. / сост. Л. Л. Фёдорова. М.: РГГУ, 2009. С. 235.

По-видимому, иногда вместо: «Скатертью дорога!» – высказывали пожелание «гладкой дороги». В рассказе Д. С. Мамина-Сибиряка «Клад» (1889, из цикла «Сибирские рассказы») один персонажвспоминал, как разыграли пьяного, которому нужно было срочно уезжать: «Когда его нагрузили вполне, сейчас вывели под руки, усадили в экипажи пожелали гладкой дороги. Лошади-то и не заложены, а Карп Лукич на козлы и по-ямщичьи ухает, а Недошивин дугу с колокольцами трясёт… Потеха чистая!» (курсив мой. – В. К.) [178] .

178

Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: в 10 т. 1958. Т. 5: Сибирские рассказы. С. 76.

В Вятском крае в начале XX в. при встрече (и ещё при входе в чужой дом) говорили: «Здорово живитё» [179] .

Интересовавшийся народным творчеством писатель В. А. Слепцов в путевых очерках «Владимирка и Клязьма», которые он писал прямо во время своего странствия осенью 1860 г. из Москвы во Владимирскую губернию, приводил такой эпизод. Мужик в повозке, подвозивший Слепцова, хотел закурить, но огонька при нём не было.

«Он стал погонять лошадей, крича прохожему:

179

Фищев А. В. Вятская старина. Днепропетровск: РИА «Проминформ», 1997. С. 91.

– Эй, ты, милый, постой!

Прохожий мужик в холстинном зипуне, с лаптями и пилою на плечах, остановился и снял шапку.

– Мир-дорога!

– Добро жалуйте!» [180]

Слова

«мир-дорога!» были в те годы обычным дорожным приветствием у простых русских людей. Вот, например, мимолётная зарисовка из романа Мельникова-Печерского «В лесах»:

«…Повстречал он на пути Патапа Максимыча.

– Мир-дорога! – приветливо крикнул ему Чапурин» [181] .

180

Слепцов В. А. Владимирка и Клязьма // Слепцов В. А. Соч.: в 2 т. М.: ГИХЛ, 1957. Т. 1. С. 316–317.

181

Мельников П. И. [Андрей Печерский]. В лесах. 1976. Т. 4. С. 311.

Да и забывшийся ныне вежливый ответ: «Добро жалуйте!» – тоже нередко звучал в подобных ситуациях.

Слепцов вспоминал, что вскоре после того мужик-возчик, едучи дальше, принялся рассуждать и сравнивать:

«– Вот диковина-то!

– Какая такая диковина!

– Что мне один купец сказывал!

– Что же он?

– Из Сибири купец, богатеющий; я его возил; и что он мне сказывал! Вот хошь бы, к примеру, у нас какая заведение? У нас коли ежели нагоняет меня кто на дороге, то я ему сейчас поклон: мир-дорога! а он мне беспременно говорит: добро жалуйте! А у них, в этой самой в Сибири, ежели я, к примеру, вас нагоняю, то я сейчас: мир-дорога! а вы мне: подковыривай небось! Ей-богу! Вот диковина-то! “Подковыривай небось!” Ха-ха-ха!» [182]

182

Слепцов В. А. Владимирка и Клязьма. С. 317.

По суждению С. В. Максимова, «путник в дороге, догнавший другого пешехода, добрым приветом “мир дорогой” зачуровывает, заговаривает его в свою пользу…» [183] . На Среднем Урале при встрече двух человек на дороге в ответ на приветствие: «Мир дорогой» – надо было отвечать: «Милости просим» [184] . Д. Н. Мамин-Сибиряк хорошо знал жизнь старателей на горно-рудных приисках Урала. В его очерках «Золотуха» (1883, из цикла «Уральские рассказы») старик, глава работавшего на золотом прииске семейства, приветствовал такими словами подошедшего к их выработке «барина» [185] . Очевидно, это потому, что тот мимо проходил. А в повести Мамина-Сибиряка «Охонины брови» (1892), о пугачёвщине в зауральских краях, есть эпизод, когда во время долгого пути ехавший верхом герой нагнал другого «вершника»: «Мир дорогой, добрый человек, – поздоровался Арефа, рысцой подъезжая к вершнику. – Куда бог несёт?» [186]

183

Максимов С. В. Крылатые слова. С. 224.

184

Чагин Г. Н. Мировоззрение и традиционная обрядность русских крестьян Среднего Урала в середине XIX – начале XX века: учеб. пос. по спецкурсу. Пермь: Перм. гос. ун-т, 1993. С. 128.

185

Мамин-Сибиряк Д. Н. Золотуха: очерки приисковой жизни // Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч.: в 10 т. 1958. Т. 4: Уральские рассказы. С. 127.

186

Его же. Охонины брови: повесть // Там же. 1958. Т. 7: Три конца. Охонины брови. С. 392.

Само же это пожелание «мира» выдаёт подспудное ощущение странника, что в пути слишком часто бывает «не мирно».

Родившийся в 1879 г. П. П. Бажов в автобиографической повести «Дальнее – близкое», которую он писал во второй половине 1940-х гг., вспоминал, как герой, десятилетний мальчик, вместе с родителями ехал по летнему пути из родных мест, из Сысертского горного округа, на учёбу в Екатеринбург. Мальчик сам взялся править лошадьми, как большой. И вот они уже подъезжали к Екатеринбургу – «встречный поток принял вид беспрерывной вереницы». Очевидно, обыватели выезжали за город – на гулянье в Мещанский бор. Бажов, припоминая прошлое, писал: «У нас на заводе большинство знает друг друга. С детства нас приучали кланяться старшим при встречах. Этот обычай соблюдался и при встречах в лесу, в поле, на дороге. Были разные формы приветствия. Когда, например, встречаешь или обгоняешь за пределами селения, должен сказать: “Мир в дороге”. Если люди расположились на отдых или сидят за едой, тоже за пределами завода, надо говорить: “Мир на стану”, а если просто разговаривают: “Мир в беседе”, и так далее. Весь этот ритуал я знал хорошо и дорогой не забывал снимать свою шапку-катанку и говорить нужные слова. Мне отвечали по-честному, без усмешки. При встрече с непрерывной вереницей горожан снимание шапки стало затруднительным, но я всё-таки старался с этим справиться. Однако мне не отвечали, улыбались, а один какой-то, ехавший в блестящей развалюшке, как у нашего заводского барина, с кучером в удивительной форме, закричал: