Дорожные байки: 40 приключений в дороге и дома
Шрифт:
Самое гнусное свойство Даана Тонера — его вонючие носки. Вонял он просто страшно. Никто так не воняет. По-русски он не говорил, но слово "Носки воняют" за три дня он выучил. И хотя и ноги мыл, и кроссовки прятал, а всё равно вонял, хуже всякого бомжа. А ещё у него был вентилятор, размером с фломастер, с одной ма-а-аленькой батарейкой и с одной лопастью. Он подносил его к носу и к глазам, нажимал кнопку и тр-р-р-р-р! вентилировал себя. Говорил, что у него астма, и для глаз этот вентилятор полезен. Иначе глаза будут чесаться или ещё что-то.
Величайший
33. Последовательность событий
Мы вдвоём — Митя Фёдоров и я — ехали летом 1999 года из Таджикистана, по горной дороге из Душанбе в Ташкент. Вернее, не ехали, а стояли, на повороте на Пенджикент — около получаса, всё не достигая успеха в автостопе. Редкие проезжающие машины показывали нам, что идут близко и собираются поворачивать через километр-другой.
Но тут — о чудо! — небольшой грузовичок, уже долго тихо стоявший за постом ГАИ, неожиданно ожил. Со всех сторон к нему бежали какие-то люди, а кабина наполнилась водителями, пытающимися завести мотор.
Мы подбежали.
— Здравствуйте! возьмите, пожалуйста, путешественников по трассе!
— В Ура-Тюбе едем.
— О! Ура-Тюбе! Ура тебе! — и мы запрыгнули в кузов, который предстал пред нами полным мешков с курагой и местных жителей.
До Ура-Тюбе — города, расположенного уже по ту сторону перевала, — оставалось всего сто километров. На хорошей дороге это два часа езды, но тут, в горах, будет три-четыре часа, — прикидывали мы.
Однако, сей грузовик оказался не очень быстр. Мы ехали с многочисленными остановками и потратили на сто километров целых десять часов! Сразу после места, где мы сели, дорога пошла «серпантином» в гору.
Проехав километра два, водители остановились на заправку. Заправщик представлял собой грузовик с бочкой. Пока таджики сторговались о цене бензина и перелили его из одного грузовика в другой посредством шланга и канистр, прошло не меньше получаса. Опять тронулись, но километров через семь остановились пить чай в какой-то придорожной, продуваемой всеми ветрами столовой. Мы с Митей купили лепёшку, а чаем нас угостили бесплатно. Через полчаса тронулись вновь, но на самом крутом участке мотор заглох, и всем пассажирам пришлось расталкивать грузовик задом, вниз под горку, пытаясь завести его с ходу.
Тем временем начало темнеть. Мы тронулись вновь по бесконечному серпантину, но даже после трёх часов супер-езды мы всё ещё видели внизу ту же самую деревню с поворотом на Пенджикент, где стояли три часа назад. Потом совсем стемнело, заветрило и похолодало, на небе
Раз или два в час нас обгоняли какие-то перегруженые легковушки.
— Вон машин как много, а мы едем в этом кузове, — заметил мой напарник.
— Митя, тебе одного не хватает: надо верить в то, что последовательность событий всегда правильна. А если нам кажется, что что-то в нашем путешествии неправильно, значит, последовательность событий ещё не завершилась.
Да и что ты беспокоишься: ведь всё равно завтра будем в Ташкенте!
— Да вот, могли бы доехать побыстрей!
Грузовик опять остановился: закипела вода в моторе. Тёмный силуэт водителя при свете фар отправился с ведром к придорожному ручью, зачерпнул воды и стал обливать капот. Как в огромном проекторе, на соседнем склоне появился гигантский силуэт водителя, махающий силуэтом ведра.
— Я тебе говорю: ты через десять лет будешь помнить, как мы ехали ночью по таджикским перевалам, на мешках с курагой, смотрели на эти звёзды и на эту огромную тень с ведром. Ты ещё вспомнишь это!
Не знаю, уверовал ли Митя в мои слова, но больше не высказывал желаний пересесть в другие машины. Вскоре мы достали спальники, шапки (ух и прохладно же ночью ехать в кузове на высоте 3500!) и погрузились в сон.
Грузовик, вероятно, продолжал ехать, останавливаться, водитель махал ведром, но я уже этого не замечал. В какой-то неведомый момент мы достигли перевала и поползли вниз. Ещё через несколько часов нас разбудили.
— Вылезайте, дальше мы сворачиваем, — сказали немногословные жители кузова.
Мы быстро скинули на землю рюкзаки, спальники, полиэтилен и спрыгнули сами. Я мимоходом удивился, как быстро мы доехали, и подошёл к кабине — прощаться с обитателями её.
— А деньги?? это же такси!!
Я удивился не меньше водителей. У меня оставалось всего 600 таджикских рублей — цена пяти лепёшек или месячная зарплата сторожа.
— Это же шестьсот рублей!! — воскликнул водитель, рассмотрев мой «презент». — Вас же двое!! Я же вас сто километров вёз!!
— Если вас что-то не устраивает, давайте мы поедем с вами и завтра отработаем, сколько нужно, скажем на базаре или на огороде, — предложил я.
Водитель подумал ровно одну секунду.
— Садитесь. Живее!
Я и несколько озадаченный Митя закинули обратно, в кузов, свои рюкзаки, спальники, полиэтилен и себя, и вот грузовик уже тронулся и вёз нас по ночной деревне, по узким глиняным улочкам. По лицу хлестали ночные ветки, мы петляли среди каких-то заборов, и наконец прибыли на какую-то базу — чуть меньше той, боевиковской, куда нас завезли в районе Джиргаталя. Свет фар упёрся в железные ворота. Один из водителей вылез; появились какие-то ещё таджики, отворили ворота, и мы въехали во двор. По сторонам двора были какие-то строения и навесы, под коими вписывались кучи кураги, изюма и другие продукты. Молчаливые жители кузова слезли, мы поступили так же. Ворота с грохотом заперлись за нами.