Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Батчер Джим

Его улыбка стала ещё шире:

— Тогда доверься мне.

Я всплеснул руками.

— Прекрасно. Как хочешь. А ты уверен, что ваши люди смогут найти Граалю безопасное место, если мы его вернём? Потому что они, похоже, просто выходят и кидают Монеты в торговые автоматы, чтобы немного подкрепиться — эти штуки довольно быстро возвращаются в оборот.

— Быть в обороте, как ты выразился — это часть природы Монет, — сказал Майкл. — Дольше их не удержать. Грааль — это совсем другое дело. Его они сумеют сохранить.

— И

ты знаешь правила, по которым я должен играть, правильно? — спросил я.

— Ты должен помочь Никодимусу заполучить Грааль, — сказал он. — А потом ты сможешь палить во все стороны.

— Правильно. И ты будешь уважать это?

— Я буду делать то, что правильно, — сказал Майкл.

Я облизал губы.

— Да, но… не мог бы ты отложить все эти правильные вещи до тех пор, пока мы не освободимся от ограничений Мэб?

— Учитывая все обстоятельства, — сказал Майкл, — нет. Я не буду рисковать.

Другими словами, он не будет делать (или не делать) ничего, что может опорочить благодать Уриила, невзирая на обстоятельства.

«Спасибо большое, Мэб, за эту совершенно замечательную игру. Может, в следующий раз мы сыграем в „Приколи хвост чародею“?» — подумал я.

— Я более чем уверен, что Никодимус будет играть по правилам, по крайней мере, до тех пор, пока мы не вернёмся обратно в Чикаго, — сказал я.

— С чего бы?

— Потому что я скажу «пожалуйста».

Майкл скептично выгнул бровь.

— Я собираюсь сказать это на его родном языке, — пояснил я.

— На языке силы?

— В точку.

Никодимус не удосужился предупредить своих оруженосцев, чего ожидать, так что когда вслед за мной зашёл Майкл, Джордан и его братья по оружию наставили на нас действительно впечатляющий арсенал, причём, похоже, просто запаниковав.

Майкл просто встал, заткнув большие пальцы за ремень с Амораккиусом, безобидно висящим в ножнах на боку.

— Сынок, — обратился он к Джордану, — у тебя больше других дел нет, кроме как тыкать в меня этой штуковиной?

— Опустите оружие, — прорычал я достаточно громким голосом, чтобы было слышно на всю скотобойню. — Пока я не начал сокращать штат вашей организации.

Оружие они не опустили, но моя угроза заставила некоторых поглядывать на меня с опаской. Молодец я.

— Эй, Ник! — крикнул я. — Твои мальчики перевозбудились. Ты их сам успокоишь или мне это сделать?

— Джентльмены, — спустя мгновение откликнулся Никодимус. — Я знаю, кто сопровождает Дрездена. Пропустите их.

Джордан и компания с явной неохотой опустили оружие, но из рук выпускать не спешили, в любую секунду готовые снова пустить его в ход. Майкл не шелохнулся, не встал в угрожающую позу, а лишь обвёл всех оруженосцев взглядом, одного за другим.

Все они отвели взгляд. Все до одного.

— Мне жаль их, — произнёс Майкл, когда мы спускались вниз, к столу переговоров.

— Из-за их языков? — спросил я.

— Удаление языков — один из способов сохранить их преданность, — сказал Майкл.

— Да. Обожаю людей, отрезающих от меня части тела.

Он нахмурился.

— Это делается,

чтобы держать их в изоляции. Подумай, каково это. Они не могут говорить — насколько сложнее для них становится общаться с другими людьми? Насколько сложнее завязать отношения, которые могли бы помочь им выбраться из этого культа? Они не чувствуют вкуса еды, а значит, не получают удовольствия от пищи… а совместная трапеза — один из основополагающих способов сформировать крепкие отношения между людьми. Подумай, насколько сложнее становятся даже простейшие контакты с посторонними. А совместно пережитые трудности — это залог того, что боль одного оруженосца может по-настоящему понять только другой оруженосец, — он покачал головой. — Не напрасно это последний шаг подготовки. Как только это сделано, они больше не самостоятельные личности.

— Это не то же самое, что не иметь выбора, — возразил я. — И эти парни свой уже сделали.

— Действительно. После всех манипуляций, что Никодимус и Андуриил проделали над этими неразумными молодыми людьми, — он вновь покачал головой. — Некоторые грешат сами. Других к этому подталкивают.

— А разве есть разница уже после того, как они спустили курок?

— Разумеется, есть, — сказал Майкл, — но это не меняет того, что необходимо сделать. Я просто желаю, чтобы они нашли другой способ заполнить пустоту внутри себя.

Когда мы добрались до стола переговоров, команда как раз занималась последними приготовлениями. Анна Вальмон, Ханна Эшер и Вязальщик были одеты в обтягивающую тёмную одежду, у каждого на плече висела кобура. Вальмон развернула на столе кожаный чехол и перебирала по одному все свои приспособления. Эшер потягивала кофе, бублик лежал нетронутым на тарелке перед ней. Вязальщик ещё раз проверял «Узи» для своей банды.

Погрузочные ворота в дальнем конце скотобойни откатились, и через секунду внутрь прогрохотала пара больших фургонов. Несколько оруженосцев принялись помогать им встать рядом, а затем открыли их задние двери.

— С добрым утром, Дрезден, — поздоровалась Ханна Эшер. — Что случилось с вашей подружкой?

— Она не моя подружка, — сказал я. — И у неё вышло недоразумение с Никодимусом.

Взгляд Анны Вальмон метнулся ко мне.

— Она жива, — успокоил я её, — но в неподходящей форме, чтобы идти сегодня на работу.

— И ты притащил вместо неё этого Капитана Крестоносца? — спросила Эшер. — Он выглядит как ролевик с фестиваля Ренессанса.

Вязальщик резко встал, его глаза расширились:

— Охренеть, девочка! Это рыцарь Меча!

Эшер нахмурилась:

— Я думала, их типа только трое во всём мире.

— Двое, — поправил Майкл, — в данный момент.

Вязальщик уставился на Майкла и сузил глаза, прикидывая варианты.

— Проклятье, Дрезден, всё это из-за того, что у Никодимуса вышла размолвка с вашей подружкой?

— Она мне не под… — Я потёр переносицу. — Слушайте, мне нужен кто-нибудь, кого я знаю и кому доверяю, чтобы прикрывать мне спину. Мёрфи не может, поэтому он будет вместо неё.