Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
Единственное, что имелось у всех этих чародеев общего — это то, что ни один из них не выглядел таким поношенным, как я.
Отгороженный бархатными шнурами угол зала отводился приглашенным гостям — союзникам и специалистам по сверхъестественному миру, о большинстве которых я имел весьма приблизительное представление. Там и здесь, в точках, откуда хорошо просматривалась вся толпа, стояли Стражи. Их серые балахоны угрожающе выделялись на фоне черных и коричневых; впрочем, сомневаюсь, чтобы они казались более отталкивающими, нежели мой потертый сине-белый халат. Люди, мимо которых я проходил, косились на меня с неприязнью —
На сцене возвышались семь трибун, за шестью из которых стояли Старейшины в темных балахонах и алых тюрбанах — в том числе Индеец Джо — Слушающий Ветер и Марта Либерти.
За центральной трибуной стоял Мерлин — председатель Белого Совета, высокий, широкоплечий мужчина с голубыми глазами, длинными, струящимися по плечам светлыми волосами и холеной седой бородой. Мерлин говорил что-то своим бархатистым низким голосом. Фразы на латыни срывались с его губ гладко, как у римского сенатора.
— …et, quae cum ita sint, censeo iam nos dimittere rees cottidianas et de magna re gravi deliberate — id est, illud bellum contra comitatum rubrum. И с учетом сложившихся обстоятельств я опускаю обычные формальности, дабы обсудить наиболее важный вопрос — войну с Красной Коллегией. Consensum habemus? Все за?
В зале послышались согласные голоса. Я не стал присоединяться к ним. Я сделал попытку пробраться к стулу рядом с Эбинизером незамеченным, но ярко-голубые глаза Мерлина засекли меня и разом похолодели.
Мерлин заговорил снова, и хотя я знал, что с английским у него никаких проблем, он обратился ко мне на латыни, быстрой и текучей. Впрочем, его совершенное владение языком обернулось против него: понять его мог даже такой неуч, как я.
— Ahhh, Magus Dresdenus. Prudenter ades nobis dum de bello quod inceperis diceamus. Ex omni parte ratio tua pro hoc comitatu nobis placet. Ах, Чародей Дрезден. Как мудро с вашей стороны принять участие в нашей дискуссии по поводу войны, которую вы развязали. Приятно узнать, что вы все-таки питаете такое почтение к нашему Совету.
Последние слова он сопроводил выразительным взглядом в направлении моего потертого халата, после чего на него обратили внимание даже те, кто не заметил его до сих пор. Ублюдок. Он сделал паузу, предоставив мне отвечать. Тоже на латыни, разумеется. Жирный ублюдок.
С другой стороны, я впервые участвовал в заседании Совета в качестве полноправного чародея, а он, как ни крути, был все-таки сам Мерлин. И вид у меня, и правда, был тот еще. К тому же Эбинизер предостерегающе покосился на меня. Я сдержал готовый сорваться с языка колкий ответ и постарался напрячь все мои дипломатические способности.
— Э… — начал я. — Ego sum miser, Magus Merlinus. Dolor diei longi me tenet. Opus es nihi altera, э… vestiplicia. Типа, прошу прощения, Мерлин.
Точнее сказать, я надеялся, что сказал именно это. Должно быть, я все же ляпнул что-то не так, потому что Мерлин выпучил на меня глаза.
— Quod est? — поинтересовался он.
Эбинизер поморщился.
— Хосс? — спросил он шепотом. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я переводил тебя?
Я отмахнулся.
— Сам справлюсь, — буркнул я и нахмурился, подбирая нужные слова.
— Excusationem vobis pro vestitu meo atique etiam tarditate facio. Прошу простить меня за опоздание и внешность.
Мерлин смерил меня бесстрастным взглядом; похоже, мои потуги в латыни его вполне устроили. Эбинизер закрыл лицо руками.
— Что? — спросил я свирепым шепотом.
— Ну, — Эбинизер отнял руки от лица и нахмурился. — Сначала ты сказал: «Я жалкое извинение, Мерлин, долгий день имел меня. И я стоил поменять прачку».
Я зажмурился.
— Что-что?
— Именно так ты и сказал. А потом добавил: «Прошу прощения, что я одет, и я делаюсь поздно».
Я почувствовал, что щеки и уши мои пылают. Большая часть зала смотрела на меня как на буйнопомешанного, и до меня дошло, наконец, что многие из собравшихся здесь чародеев не знают английского. Так что стоит ли удивляться: на слух я таким и был.
— Чертова латынь, — выдохнул я. — Пожалуй, лучше вам перевести.
В глазах Эбинизера заиграли искры, но он кивнул с серьезным выражением лица.
— С радостью.
Я плюхнулся на стул, а Эбинизер встал и извинился от моего имени на безупречной латыни. При его словах выражения лиц собравшихся несколько смягчились.
Мерлин кивнул и продолжил на своей образцовой как в учебнике латыни.
— Спасибо, Чародей МакКой, за помощь. Первый вопрос, связанный со стоящим перед нами кризисом — это восстановление Совета Старейшин до его полного состава. Как уже наверняка знают некоторые из вас, член Совета Старейшин, Чародей Петров убит два дня назад при нападении Красной Коллегии в Архангельске.
По залу прокатились потрясенные ахи. Мерлин помолчал, дав шуму в зале утихнуть.
— Предыдущие стычки с Красной Коллегией не отличались подобной жестокостью, и это может означать изменение их обычной тактики. Как следствие этого мы должны быть в состоянии быстро реагировать на подобные подвижки, а это требует дееспособного руководства, обеспечиваемого Советом Старейшин в полном составе.
Мерлин продолжал говорить что-то еще, но я повернулся к Эбинизеру.
— Я правильно понимаю? — прошипел я ему на ухо. — Он хочет заполнить брешь в Совете Старейшин, чтобы иметь гарантированный перевес в голосах?
Эбинизер кивнул.
— Так он будет иметь три, а в большинстве случаев и четыре верных голоса.
— И что нам с этим делать?
— Тебе — ничего. Пока ничего, — он внимательно посмотрел на меня. — Держи себя в руках, Хосс. Я серьезно. У Мерлина три плана убрать тебя.
Я тряхнул головой.
— Что? Вы-то откуда знаете?
— Он всегда поступает так, — буркнул Эбинизер. Взгляд его разом посуровел. — План, резервный план и туз в рукаве. С первым я разберусь и помогу тебе справиться со вторым. Но третий — целиком на тебе.