Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
Глава двадцать седьмая
Я очнулся на земле в темном Небывальском лесу. И — магический это мир или нет — я замерз и начал непроизвольно дрожать. Это делало притворство бессмысленным, так что я сел и попробовал оценить ситуацию.
Никаких новых ушибов и переломов я не ощущал, значит, пока я валялся в отключке, меня не мутузили. Впрочем, вряд ли я вырубался надолго. Расклятья Матери Зимы в моем кармане больше не было. Моя сумка исчезла, равно как кольцо и браслет. Это же, само собой, относилось и к моим жезлу и посоху. Правда, я
Во всех остальных отношениях я ощущал себя более или менее невредимым. Клево.
Я окинул взглядом свое ближайшее окружение и обнаружил кольцо растущих вокруг меня поганок. Они были не слишком большими или зловещими — обыкновенные, вроде бы, поганки, но при виде их меня почему-то пробрала дрожь. Я поднял руку и осторожно протянул к ним, постаравшись обострить при этом свои чародейские чувства. Я наткнулся на стену. Я не знаю, как еще описать это. Там, где начиналось это кольцо грибов, моя способность двигаться или ощущать что-то, будь то обычные или магические чувства, просто-напросто кончалась.
Плен. Дважды клево.
Только получив хоть какое-то представление о своем затруднительном положении, я встал и повернулся к своим пленителям.
Их было пятеро, что казалось более чем несправедливым. Ближнюю я узнал с первого взгляда — Аврора, одетая на этот раз в то, что я назвал бы боевой кольчугой, только тонкой и легкой как обычная одежда. Она плотно облегала ее тело от горла до запястий и лодыжек, и слегка светилась в полумраке леса. На бедре у Авроры висел меч, а на светлых волосах красовался венок из живых листьев. Она обратила на меня взгляд своих оглушительно прекрасных зеленых глаз; выражение ее лица показалось мне одновременно печальным и решительным.
— Чародей, — сказала Аврора. — Мне жаль, что все так обернулось. Но ты слишком близок к разгадке и можешь стать помехой. Тебе осталось послужить одной цели, а потом я не могу позволить тебе продолжить твое вмешательство.
Я поморщился и посмотрел мимо нее, на огра Грума, огромного, краснокожего и безмолвного, и на жуткого единорога, охранявшего подступы к хибаре Матери Зимы.
— Что вы намерены со мной сделать?
— Убить тебя, — мягко произнесла Аврора. — Мне жаль, но это необходимо. Ты слишком опасен, чтобы оставлять тебя в живых.
Я угрюмо посмотрел на нее.
— Тогда почему вы не сделали этого раньше?
— Хороший вопрос, — заметил четвертый из присутствующих — Ллойд Слейт, Зимний Рыцарь. Он так и оставался в своем байкерском кожаном прикиде, только добавил к нему всяких железных побрякушек вроде кольчуги. На бедре у него висел один меч, за спиной — еще один, а на поясе — тяжелый пистолет. Напряженное, голодное выражение лица его не изменилось. Он казался взвинченным и злобным. — Будь на то моя воля, я бы перерезал тебе глотку, как только Грум уложил тебя.
— Зачем звать его Грумом? — я перевел взгляд обратно на огра. — Вы можете сбросить чары, Лорд-Маршал. В них больше нет никакого смысла.
Лицо огра перекосилось
Я презрительно покосился на темного единорога.
— И ты, Коррик, кстати, тоже.
Огр и единорог разом повернулись к Авроре. Младшая Королева кивнула, так и не спуская с меня глаз. Форма огра странно расплылась, исказилась, и приобрела черты Талоса, дворянина-сидхе из Аврориного пентхауза в «Ротшильде». Светлые волосы его были собраны в боевую косичку, и туго облегающий панцирь из какого-то темного металла делал его похожим на боевого робота.
Одновременно с этим единорог встрепенулся и превратился в массивную тушу кентавра Коррика, тоже одетого в доспехи. Он топнул массивным копытом, но промолчал.
Аврора, хмурясь, обошла меня кругом.
— Давно ли ты догадался, чародей?
Я пожал плечами.
— Не очень. До меня начало доходить на обратном пути из домика Матери Зимы. Ну, стоило мне понять, с чего начинать, и все остальное было уже делом техники.
— У нас нет времени на разговоры, — буркнул Слейт и сплюнул на землю.
— Если он догадался, значит, могут и другие, — терпеливо возразила Аврора. — Нам нужно знать, ждать ли нам других противников. Скажи мне, чародей, как ты все это вычислил?
— Убирайтесь к черту, — огрызнулся я.
Аврора повернулась к последней из присутствующих.
— Его как-нибудь можно урезонить? — спросила она.
Элейн стояла чуть в стороне от остальных, повернувшись к ним спиной. На земле у ее ног стояла моя сумка и лежали мои жезл с посохом. К ее наряду добавилась изумрудно-зеленая накидка, что почему-то смотрелось вполне естественно. Она покосилась на Аврору, потом на меня, и быстро отвела взгляд.
— Вы ведь уже сказали ему, что собираетесь убить его. Он не будет помогать нам.
Аврора покачала головой.
— Новые жертвы… Мне жаль, что ты вынуждаешь меня поступать так, чародей.
Она взмахнула рукой. Какая-то невидимая сила дернула меня за подбородок, развернув лицом к ней. Глаза ее вспыхнули, расцвели всеми цветами радуги, и я ощутил ее рассудок, ее волю, прорывающиеся сквозь выставленную мною защиту внутрь меня. Я потерял равновесие, пошатнулся и беспомощно привалился спиной к невидимой стене, которой она меня окружила. Я пытался сопротивляться, но это было все равно что гнать воду вверх по склону: не за что зацепиться, не на чем сфокусироваться. Она играла на своем поле, заковав меня в круг своей власти. Она втекла в меня сквозь глаза, и все, что мне оставалось — это любоваться мельтешащими как в калейдоскопе красками.
— Ну, — сказала она, и голоса слаще и нежнее я в жизни не слышал. — Что знаешь ты о смерти Летнего Рыцаря?
— За ней стояли вы, — услышал я собственный, чуть заплетающийся голос. — Вы и приказали его убить.
— Как?
— Ллойд Слейт. Он ненавидит Мэйв. Вы завербовали его себе в помощники. Элейн провела его в дом Ройеля через Небывальщину. Он бился с Ройелем. Вот откуда на ступенях слизь. Вода на руках и ногах Ройеля — следствие встречи Летнего жара с Зимним льдом. Слейт сбросил его с лестницы и сломал ему шею.