Досье Сарагоса
Шрифт:
В книге «ГРУ: Самая секретная советская служба, 1918–1988» Пьер де Вильмарест задается целью показать ГРУ как спецслужбу, «военный отдел 443888» на Ходынке. Для него важно установить онтологическое различие между КГБ и ГРУ, такое же как, в иные времена и иных обстоятельствах, скрыто существова-ло между СД и Абвером в системе военно-политической безопасности Третьего рейха.
На самом деле главный тезис аналитического труда Пьера де Вильмареста о ГРУ таков (чтобы быть точным, приведу его на четверть дословно): «КГБ — порождение партии, ГРУ — армии. Разница здесь огромна: армия призвана защищать государство, тогда как КГБ защищает партию, входящую в государство и руко-водящую им сегодня. За видимостями горбачевского СССР восходит тень армии. Невозможно понять происходящее в Москве, не поняв, что такое ГРУ».
Пьер де Вильмарест начинает с того, что «ГРУ — но об этом никогда не говорят — чисто разведывательная, но никоим образом не репрессивная служба».
А завершая книгу о ГРУ, Пьер де Вильмарест пишет: «Было бы неверно предпо-лагать, будто речь идет о союзе, заключенном между военно-политическим ап-паратом и группой Горбачева против старых кадров партии, с одной стороны, и поддержке этих кадров органами КГБ — с другой. Возможно, Горбачеву тоже мешает давление военных, которое в эпоху экономических изменений требуют на себя расходов. Но он также знает, что время, когда маршалы и генералы склоняли головы перед Сталиным и его подручными, равно как из оппортуниз-ма и карьеризма перед Хрущевым, Брежневым или Андроповым, прошло. Высокая технологическая мощь вооружений и квалификация командного состава, прежде всего в ГРУ, привели к сдвигам в сознании, когда, даже чисто инстинк-тивно, вместо служения партии военные служат государству. Лозунг «патрио-тизм на службе интернационализма» более не подходит для армии, военная разведка которой, ГРУ, имеет глаза и уши по ту сторону границ. Сегодняшняя армия служит советскому государству, она все менее и менее, к раздражению КГБ, готова охранять руководящую роль партии, чреватую для государства втя-гиванием в мировой конфликт. Армия становится — хочет того КГБ или нет — неотъемлемой составной частью новой эры, в том числе и для отношений Во-сток-Запад, невозможных без учета ее мнения. Представлять высших советских офицеров как одержимых военным психозом, выказывать к ним подозрения из-за того, что национализм для них выше коммунизма, означает подталкивать их в сторону опасного национал-советизма. Национал-советизм — это подобие СС на службе своей единственной партии. Просто национализм, не империалисти-ческого происхождения, — это армия на службе государства в его границах». Последние строки книги Пьера де Вильмареста о ГРУ таковы: «Не надо думать, что империя — это поток, который при вынужденном возвращении в свое русло, более не расширяясь и не теряясь в песках, утрачивает свою динамику. Совсем напротив. В своем естественном русле река набирает силу и напор. «История учит нас бдительности» — так называется последняя работа маршала Огаркова. Учит бдительности Советский Союз. Нас тоже».
Пьер де Вильмарест. «ГРУ: Самая секретная из советских служб, 1918–1988»: эта книга находится на передовой линии политико-идеологической битвы. Участники ее, мыслящие европейски и континентально, не могут не принимать ее в расчет и так или иначе не использовать в хорошо понятных целях, — воз-можно, и так, как предполагал Ги Дебор, писавший, что «высочайшие амбиции» некоторых лиц приведут к ситуации, при которой «тайные агенты становятся революционерами, а революционеры становятся тайными агентами».
Как нам представляется по углубленном прочтении этой очень важной работы Пьера де Вильмареста о ГРУ, автор видит тайную политическую историю СССР как противостояние двух заговоров — военного и политико-административного. Эти заговор и контрзаговор на определенном уровне сливаются с драматиче-ским, все более усиливающимся в тени и в конце концов кровавым противосто-янием, с одной стороны, Красной армии и ГРУ, с другой — партии и ее секрета-риата с их собственными службами контроля и политико-стратегической без-опасности (НКВД, КГБ).
Эта борьба восходит прежде всего к судорожному периоду, когда И. В. Сталин полностью взял в свои руки руководство секретариатом ЦК партии. Между И. В. Сталиным и Красной армией шла тогда подспудная, но тотальная борьба. Руко-водство Красной армии полагало, что главным врагом СССР является Германия, Третий рейх, в то время как И. В. Сталин визионерски усматривал знаки вели-кой судьбы в альянсе, а со временем и великоконтинентальной интеграции СССР и Третьего рейха.
Решающие для И. В. Сталина 1936–1939 годы убедили его в неизбежности бес-пощадной внутренней борьбы. Годы отсрочки, тайной подготовки и контркон-спирации позволили ему опознать, нейтрализовать и в конце концов уничто-жить внутреннюю оппозицию исключительно троцкистско-космополитического происхождения, которой удалось овладеть Генеральным штабом Красной армии и ГРУ и оттуда оказывать сопротивление секретному «великому проекту» И. В. Сталина, завороженному образом
Вся внутренняя советская политика, начиная с прихода И. В. Сталина на пост генерального секретаря партии до июня 1941 года, была подчинена только од-ной тайной фундаментальной цели — нейтрализации внутренних контрструктур советской власти, с тем чтобы в назначенный час дать ход процессу великокон-тинентальной интеграции СССР и Третьего рейха, начало предварительной ста-дии которой было положено дипломатическим оформлением советско-германского пакта 1939 года.
В связи с этим Пьер де Вильмарест цитирует «планетарный и секретный» до-клад Гиммлера и Гейдриха от 22 марта 1937 года, в котором указано, что Гер-мания более не считает своей мишенью ни Коминтерн, ни другие советские начинания. В подтверждение Пьер де Вильмарест указывает на признание, сде-ланное ему бывшим уполномоченным Абвера по Великобритании коммодором X. Вихманом, что полковник Вальтер Николаи, бывший начальник военной развед-ки при кронпринце, а затем, в Третьем рейхе, — руководитель Бюро по делам евреев, «начиная с 1919 года ожидал заключения надежного германо-советского договора, определяющего участь Европы и Евразии. Вплоть до того, что еще в 1920-е годы первый глава Абвера (германский аналог ГРУ) капитан Патциг, а затем пришедший в 1935 году на его место адмирал Канарис запрети-ли Николаи доступ к своей документации». Пьер де Вильмарест уточняет: «Не-которое время Николаи водил личные знакомства в ведомстве фон Риббентро-па, интеллектуалы и функционеры из окружения которого презирали случайных и ограниченных политиканов, сплотившихся вокруг Гитлера после 1934 года. Затем Николаи сумел снискать расположение Гейдриха, человека, плетущего нити нацистского шпионажа по всему миру, руководителя СД, службы, соперни-чавшей с Абвером. Сошелся он и с Мартином Борманом, ставшим с 1937 года в качестве прикрытия созданное им лично Бюро по делам евреев, Николаи был одной из тайных опор ГРУ. Мы не знаем, был ли он агентом добровольным или штатным, но когда передовые части Красной армии и специальные подразделе-ния НКВД вошли в 1945 году в Берлин, этот еще очень бодрый в свои семьдесят два года человек предпочел переход на советскую сторону сдаче в руки союз-ников».
Та же ночная сфера влияния
Говоря о предполагаемых связях полковника Вальтера Николаи с ГРУ, Пьер де Вильмарест позволяет себе прямые ссылки на источники. Речь идет, как он го-ворит, о «личных досье», составленных «по опросам оставшихся в живых чле-нов команды Канариса, в том числе коммодора Вихмана, полковника Вагнера (начальника Балканского отдела Абвера) и сотрудников генерала Гелена», а также о «расследовании деятельности промышленника Арнольда фон Рехбурга, тщетно предупреждавшего до 1940 года французские спецслужбы о готовив-шемся нападении». Впрочем, все это не совсем достоверно и двусмысленно и к тому же свидетельствует об отсутствии понимания разницы между прямыми от-ношениями руководителей спецслужб со сверхсекретными связями по той или иной необходимости и тем, что обычно именуют двойной агентурой.
Примерно такой же характер имела и оперативная антинацистская дезинформа-ция, распространявшаяся в 1960-е годы сотрудниками службы Гелена. В част-ности, этой службой был сфабрикован совершенно смехотворный монтаж о мнимой причастности Мартина Бормана (так называемого Пакбо) к боевым сетям ГРУ и о том, что после войны он скрывался в СССР (в то время как суще-ствуют версии о его длительном пребывании в Испании).
В том же ключе, взвинчивая цену, вводит эту новую тему и Пьер де Вильмарест: «По совету Николаи ГРУ начинает в 1937–1941 годы активно вербовать людей из Гестапо и СД вплоть до одного из ближайших сотрудников Гиммлера. В свой час на сцену выйдет Мартин Борман».
Так, когда что-то делают «слишком», «слишком» и выходит; когда что-то очень хотят доказать, не доказывают ничего.
Неужели «советскими агентами» Гиммлером, Гейдрихом и Борманом, а также СД и Гестапо, глубоко пронизанными сетью ГРУ, и вообще всем национал-социалистским руководством Великой Германии теневым образом манипулиро-вали ночные креатуры мрачного Кюзиса Петериса, он же Ян Карлович Берзин, Старик, и его преемников?
Надо слишком хорошо и быстро забыть о том, чем занимался презренный, омер-зительный «адмирал» Канарис, обвиненный в измене ввергнутым в тотальную войну стране и армии, предатель своих погибших в боях товарищей, повешен-ный на мясном крюке, символе справедливости, без сомнения запоздавшей, но в конце концов очевидной. Сомнительная отсрочка, которой он добился для се-бя убийством Гейдриха в Праге в 1942 году (преступный маневр с целью раз-жать тиски, в которые все крепче брал его Гейдрих), убийством, в конце кон-цов, заставившим СД ясно увидеть в играх главы Абвера государственную из-мену, не помогла Канарису: кончить свои дни на позорном мясном крюке ему было написано на роду, как всякому предателю.