Доспехи дракона
Шрифт:
В считанные минуты огромная поляна и прилегавшие к ней заросли опустели. На поле боя остались лишь убитые и раненые. Издалека все еще раздавались истошные вопли перепуганных насмерть цурани. Но они звучали все глуше, по мере того как воины-захватчики приближались к берегу реки.
Томас устало вздохнул и опустил голову. Руки его были обагрены кровью.
— Все кончено, — сказал он собравшимся возле него воинам. Эльфы и гномы ответили на это приветственными криками, но голоса их звучали приглушенно, а лица оставались сумрачными. Все понимали, что, если бы не помощь волшебных сил, их армия еще до полудня была бы разбита наголову.
Томас
Томас прошел в свою тесную спальню и опустился на низкую кровать. Он прислонил к стене огромный золотой меч с белой рукояткой и круглый боевой щит. Закрыв глаза, он снова оказался во власти преследовавших его видений.
По небу от края до края метались огненные вихри. Ашен-Шугар, сидя на могучей спине Шуруги, смотрел ввысь. В пространственно-временной ткани Вселенной одна за другой появлялись огромные прорехи.
Внезапно Шуруга, издав боевой клич, расправил огромные крылья. Ашен-Шугар напряг зрение. Ему не без труда удалось разглядеть на фоне вспышек молний и огненных водоворотов Друкен-Корина верхом на аспидно-черном драконе. Ашен-Шугар воздел над головой золотой меч. Глаза его заклятого врага расширились от ужаса.
Правитель Орлиных Гор послал своего золотого дракона навстречу противнику. Шуруга, изрыгая из разверстой пасти дым и пламя, понесся ввысь и с яростью набросился на черного собрата.
Взмахнув мечом, Ашен-Шугар рассек надвое щит Друкен-Корина с изображенной на нем оскаленной пастью тигра. Его нисколько не удивила та легкость, с какой золотой клинок разбил некогда прочный щит противника. Ведь Друкен-Корин отдал почти все свои силы тому хаосу, что воцарился в небесах. Он утратил свое могущество, и Ашен-Шугару без труда удалось расправиться с ним. Он смотрел, как тело Друкен-Корина, последнего из его братьев, ударилось о землю. Соскользнув со спины Шуруги, он предоставил ему докончить поединок с черным драконом, а сам устремился вниз вслед за поверженным врагом.
В изломанном теле Друкен-Корина еще теплилась жизнь. С мольбой взглянув на подошедшего Ашен-Шугара, он едва слышно пробормотал:
— За что?
Воздев вверх, к бушевавшим небесам, свой золотой меч, Ашен-Шугар воскликнул:
— За то, что вы положили начало всему этому безумию! Вы обрекли на гибель все, что было нам дорого!
Друкен-Корин поднял угасавший взор к небу, где по-прежнему метались огненные вихри, и молнии, с шипением сплетаясь в огромные клубки с многоцветными радугами, образовывая гигантские водовороты. Души его погибших братьев и сестер, слившись воедино, перевоплотились в этот величайший, небывалый вселенский ужас, в этот чудовищно прекрасный разрушительный смерч. Ярость и ненависть, коими были исполнены эти души, впервые обрели зримые, осязаемые формы.
Друкен-Корин перевел взгляд на лицо склонившегося над ним Ашен-Шугара и хрипло прошептал:
— Сколько сил, оказывается, таилось в валкеру! Мы с тобой и помыслить об этом не могли! — Видя, что Ашен-Шугар занес над головой свой меч, он с ненавистью выдохнул: — Я имел на это право! Слышишь?!
Золотой клинок со свистом рассек воздух и резко опустился вниз. Голова Друкен-Корина откатилась в сторону. Через мгновение останки последнего из сынов планеты были поглощены ее влажной
Ашен-Шугар с горечью произнес:
— Отныне здесь нет больше ни права, ни правды, ни справедливости. Есть только власть и сила.
— Значит, вот как это было на самом деле?
— Да. Так я отнял жизнь у последнего из моих братьев.
— А остальные?
— Они стали частью всего этого. — И Ашен-Шугар кивком указал на неистовствовавшие небеса.
Стоя вплотную друг к другу, они наблюдали за происходившим в небе. То было начало Войн Хаоса. Ашен-Шугар положил ладонь ему на плечо и устало проговорил:
— Пойдем! Нам больше нечего здесь делать.
Вдвоем они подошли к ожидавшему их Шуруге. Внезапно до слуха Томаса донесся нежный голос:
— Ты так спокоен, господин мой!
Томас открыл глаза. Агларанна опустилась перед ним на колени. Рядом с ней на полу стояла деревянная лохань с отваром целебных трав. В руке королева держала мягкую тряпицу. Она помогла ему снять белоснежный плащ и золотую кольчугу и стала смывать кровь с его лица и рук.
Когда с этим было покончено, Агларанна поднесла к его лицу белоснежный холст и стерла капли воды, струившиеся по его лбу и щекам.
— Ты выглядишь усталым, господин мой!
— Я видел многое из того, Агларанна, что не предназначено для взоров смертных! На душе у меня тяжело. Она объята вековой скорбью. Мне нелегко нести это бремя.
— Могу ли я хоть чем-нибудь утешить тебя?
Он недоверчиво взглянул в ее светло-голубые глаза. Агларанна смутилась и отвела взор.
— Вы пришли насмехаться надо мной, миледи?
— О нет, Томас! Я… я здесь, потому что ты нужен мне. Ведь и я тебе нужна, правда?
Лицо Томаса осветила счастливая улыбка. Глаза его сияли нежностью и любовью. Королева внезапно вспомнила робкого отрока, с восхищением взиравшего на нее во дворе замка Крайди. Лишь теперь она поняла, что, каким бы превращениям ни подверглись душа и тело Томаса, любовь к ней, вспыхнувшая в тот далекий день, осталась неизменной. Она обвила руками шею юноши. Томас властным движением привлек ее к себе. Агларанна услышала, как отчаянно громко забилось его сердце, а тело напряглось. Он провел ладонью по ее медно-рыжим волосам и нежно прошептал:
— Я столько лет мечтал об этом мгновении, Агларанна!
Она улыбнулась и, потупившись, ответила:
— Я тоже, господин мой!
Глава 4. ИСПЫТАНИЕ
Проснувшись в кромешной тьме, он надел свой белоснежный балахон и вышел в коридор. Он терпеливо ждал прихода наставника, стоя у порога крошечной кельи, всю обстановку которой, кроме узкого тюфяка, составляли лишь подсвечник со свечой да низкий шкаф со свитками и несколькими десятками книг. Остальные ученики тоже выстроились вдоль коридора: каждый стоял у двери своей комнаты. Все они были гораздо моложе него. Вот мастер, облаченный в черную сутану, подошел к одному из отроков и кивнул ему. Мальчик последовал за своим учителем, и вскоре их фигуры растворились во мраке. В высокие узкие окна коридора проникли первые тусклые лучи всходившего солнца. Ученики задули светильники, горевшие над дверьми их келий. Вскоре еще один мастер явился за своим подопечным. Потом еще и еще. Он остался один в длинном пустом коридоре.