Достаточно одной таблетки
Шрифт:
В общем, замечательная у него мама! Утвердившись в этой мысли, Леонидов вновь поднялся на пятый этаж и позвонил в квартиру справа. На лестничной клетке было три двери, эта квартира была последняя, им неохваченная. Ему открыла симпатичная блондинка. Настолько симпатичная, что Леонидов невольно втянул живот и выпрямил спину. И выдохнул:
– Здравствуйте!
– Приве-ет... – томно протянула блондинка и на всякий случай улыбнулась. – А почему не позвонил?
– В смысле?
– Предупредил
– А закусить найдется?
– А у тебя с собой есть?
– Не с пустыми же руками я пришел!
– Ну, заходи... – посторонилась хозяйка.
Протискиваясь в прихожую, Алексей невольно коснулся упругой груди, и его обдало жаром. Совсем близко он увидел раскосые глаза с огромными зрачками и понял, что блондинка она не натуральная, а крашеная. Высокие скулы, ровные дуги бровей, точеный прямой носик и рот, похожий на сердечко. Девушка была восточных кровей, но красилась в блондинку. Впрочем, это ее не портило. Она была сложена, что называется, косточка к косточке: худые длинные ноги с узкими ступнями, такие же тонкие, шелковистые руки с нежными пальчиками, ногти идеальной овальной формы, и на длинной шее – маленькая изящная голова.
С трудом вынырнув из омута ее миндалевидных глаз, Алексей попытался дышать ровно. Какая ж это мука, допрашивать красавиц!
– Что стоишь? – улыбнулась девушка. – Проходи!
– Куда?
– В комнату, куда ж еще? – она опять улыбнулась.
Это была ее особенность: девушка все время улыбалась. Улыбку можно было бы назвать дежурной, если бы девушка не была так прекрасна. Казалось, что она стесняется своей красоты, потому и улыбается, словно извиняясь: «Да, такая я. Вы уж простите». Это было так мило...
Алексей прошел в большую комнату, чувствуя спиной теплое дыхание хозяйки. Там был, мягко говоря, бардак. Но не тот, что царил в квартире полуслепой старухи, вовсе нет. Это был милый беспорядок в уютном гнездышке, что свила себе красивая женщина, повсюду валялись ее вещи, такие же очаровательные, как и она сама: косметика, духи, изящные безделушки и даже деликатные предметы из нижнего белья.
Красавица улыбнулась и, покачивая бедрами, неторопливо прошла к дивану и медленно, нехотя, взяла с него кружевной лифчик, который засунула потом под подушку. Обернулась и сказала:
– Что стоишь? Садись!
Алексей сел в кресло.
– А выпивка где? – спросила девушка, присаживаясь на диван.
– Как тебя зовут?
– Наташа.
– А по паспорту?
– Зачем тебе паспорт? – удивилась она.
– Потому что я из милиции.
– Из милиции? Где ж мы с тобой познакомились? – наморщила лобик хозяйка.
– Мы познакомились минуту назад, когда я позвонил в твою квартиру. Ты впускаешь всякого, кто говорит, что
– Ты... Ты кто?
– Я же сказал: из милиции. Твою соседку убили. Давай-ка сюда свой паспорт.
– Нет! – она забилась в самый угол дивана, схватила подушку и прижала к себе. Алексей опять увидел кружевной лифчик.
– Что, прописки нет?
– Нет!
– Ты снимаешь эту квартиру, так?
– Так!
– Давай паспорт.
– Нет! Не надо! Нет!
– Мне что, участкового позвать?
Участкового она испугалась еще больше. Тут же отбросила подушку и легко, как козочка, соскочила с дивана.
– Неси, – велел Алексей.
Она скакнула в соседнюю комнату. Леонидов вздохнул, встал и вновь прикрыл подушкой кружевной лифчик. Так спокойнее.
– Вот, – девушка дрожащей рукой протянула ему паспорт.
– Хотя бы российский, – проворчал он, открывая документ. – Так. Наиля Амирхановна. Это ты?
– Да, я, – она жалко улыбнулась.
– А почему Наташа?
– Мужчинам нравится.
– Ты занимаешься проституцией?
Она опять улыбнулась.
– Да сядь ты, – с досадой сказал Алексей.
Наиля поспешно села на диван и, схватив подушку, прикрыла ею голые коленки. «Я не буду туда смотреть». Леонидов имел в виду вновь засветившийся кружевной лифчик.
– Откуда приехала?
– Казань.
– А говорят, у вас там жизнь хорошая.
– А ты съезди да проверь! – неожиданно огрызнулась она.
– Что можешь сказать по поводу соседки?
– Какой соседки?
– Анны Павловны.
– Не знаю такой!
– Как не знаешь? Бабку, что жила на твоей лестничной клетке, не знаешь?
– Ах, ты о бабе Ане!
– О ней. Что можешь сказать?
– Ничего!
– Ты брала у нее денег в долг?
– Нет!
– Мы все равно узнаем, если брала.
– Нет!
– У нее была картотека должников. Она хранила все расписки.
– Нет!
«Брала...»
– Давно снимаешь квартиру?
– Эту?
– Эту.
– Второй год, – равнодушно ответила Наиля.
– Сколько платишь?
– Штуку.
– Долларов?
– Не рублей же, – улыбнулась она. На этот раз улыбка была злой.
– Это еще по-божески.
– До кризиса было больше. Потом с хозяином договорились.
– Натурой взял сверх того?
– Тебе-то какая разница? – это уже была не улыбка, оскал. – Ты мне мама, папа?
– Что делала сегодня?
– Спала!
– Шум в квартире напротив слышала?
– Нет!
– К тебе кто-нибудь сегодня приходил?
– Нет!
– Быть может, кто-то у тебя ночевал?
– Нет!
– Послушай... Мы ведь все равно узнаем.
– Узнавай.
– Какая ж ты... Несговорчивая.