Доставка сновидений. Курьер в комплект не входит!
Шрифт:
Он пробирался сквозь толпу, которая тут же потеряла к нему интерес, потому что прибыли огнеборцы. А я достала из сумки платок и, намочив его в чьем-то ведре, поспешила следом. Теперь моя помощь не нужна, прибыли профессионалы. Кристиана я нашла возле соседнего дома. Он сидел на ступеньках крыльца какой-то лавки и оглядывал свою одежду, которая выглядела плачевным образом. На когда-то белоснежной рубашке зияли огромные подпалины, пара пуговиц была вырвана с «мясом». Я протянула ему мокрый платок. Он взял его, вытер лицо, ладони. Поискал взглядом и на перилах соседнего крыльца увидел свой висящий сюртук и трость. Я проследила, как он набрасывает на плечи сюртук и морщится. Видимо все-таки досталось
– Господин Тодд с вами всё в порядке? Вам нужна помощь?- я с ужасом осознала, что эти слова слетели с моего языка. Зачем я вообще пристаю к человеку со своими нелепостями!
Кристиан Тодд повернулся в мою сторону, и мы встретились взглядами. В его глазах я видела лишь усталость. Но он внимательно рассмотрел меня, будто изучая, и просто спросил:
– Что вы тут делаете?
– Видимо, то же что и вы. Шла мимо и…вот…
Со мной происходило что-то странное. Видимо атмосфера людского единения, когда все вместе, не разбирая сословия и происхождения, тушили пожар, на время смазало границы. Едва уловимое ощущение принадлежности к чему-то общему, целому, витало в воздухе и слова легче давались, и от утренней неприязни к этому человеку не осталось и следа.
– Как ваше имя?- тут на испачканном лице Тодда промелькнуло подобие улыбки:
– Мы с вами сталкиваемся не в первый раз, а вашего имени я так и не запомнил. Так как вас зовут?
– Фрида Зейми, господин Тодд. Как же вы писали на меня жалобу, если не знаете моего имени?- сейчас в моих словах не было ни намека на обиду, только искреннее любопытство. Но Кристиан непонимающе нахмурился:
– Не понимаю о чем вы. Видимо, вы слишком испуганны происходящим. Где вы живете?
– За парковой аллеей, направо от фонтанного спуска.
Кристиан удивленно приподнял брови:
– Ваша семья позволяет вам в такой час находиться вдали от дома? Пойдемте, я возьму экипаж и прослежу, чтобы с вами по пути ничего не случилось, раз уж ваши родные проявляют подобную беспечность.
Я почему-то безропотно последовала за Тоддом. Обернувшись, я заметила, что огнеборцы лихо справляются со своими обязанностями и языков пламени уже не видно. Мы вышли из переулка. Шум пожара отступил, притих, в лицо пахнуло свежим воздухом без примеси гари.
Тодд каким-то чудом тут же нашел свободный экипаж. Помог мне взобраться, уселся сам напротив и только потом назвал вознице мой адрес. Это что же, он собирается и впрямь довезти меня до дома? Может еще и в руки отца передаст? Представляю, что мне придется выслушать от родителей. Объяснение, что я участвовала в тушении пожара, их вряд ли устроит. Я уже примерно знала, что именно скажет отец, отчетливо видела, как страдальчески будет вздыхать мама, вызывая во мне чувство вины. Вселенская тоска охватила меня. И почему я не могу найти общий язык с родителями? Вот у моих сестер близняшек такой проблемы нет. Они ластятся к отцу, и тот на глазах из грозного главы семейства превращается в доброго и сентиментального батюшку. Мама вообще души не чает в сестрах. Они её гордость и надежда. А я? Я дочь, унаследовавшая от давно почившего родственника, имени которого никто и не помнит, странный дар. Пользы от которого, по мнению родителей, ноль, а вот проблемы очень даже могут быть.
– Почему у вас такое несчастное выражение лица?
Что? Это мне? Господин Тодд, ничуть не скрываясь, вглядывался в мои черты, словно пытаясь в них что-то прочесть.
– У меня именно то выражение, которое бывает у людей, когда дома их ожидает хорошая взбучка,- и что это меня потянуло на откровенность? Видимо и впрямь волнение на пожаре что-то изменило во мне.
Кристиан вдруг улыбнулся. Без злорадства, но и без сочувствия. Ему весело?
– Вы часто
Я возмущенно фыркнула, выражая свое отношение к такому вопросу. Никого я не заставляю. У меня с родителями патологическое недопонимание, только и всего.
Экипаж остановился возле крыльца дома родителей. Я хмуро посмотрела на освещенные окна и покорно вздохнула. Как-нибудь переживу, не в первый раз. Легко спрыгнув на землю, я обернулась к Кристиану, который наблюдал за мной всё с той же странной улыбкой на устах. Может, он того, на пожаре умом тронулся? Чему тут улыбаться-то?
– Благодарю вас, господин Тодд.
– Не за что. Не имею привычки оставлять людей в затруднительном положении. И будьте благоразумны, Фрида…
Мое имя он произнес как-то странно, словно пробуя на вкус. Нет, он точно умом двинулся.
От грандиозного скандала меня спас, как ни странно, мой внешний вид. Все-таки изысканный наряд не самая подходящая одежда для того, чтобы принимать участие в тушении пожара. И пока отец набирал в легкие воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, матушка втолкнула меня в ванную, чтобы я привела себя в приличный вид. А потом выдала мне обеих близняшек, чтобы они помогли вернуть платью первозданную чистоту и элегантность.
До нашего с сестрами слуха долетали обрывки фраз родителей. Отец рвал и метал. Мало того, что я работаю непонятно кем, так что людям стыдно признаться, так теперь я еще и возвращаюсь домой в неподходящее для приличных девушек время, да еще в таком виде! Матушка увещевала отца, что время сейчас другое и на работающих допоздна женщин не смотрят косо и вообще, если я на этой службе найду себе состоятельного мужа, всей семье будет лучше.
Я отсиживалась в своей комнате, занимаясь платьем, шляпкой и перчатками. Сестры изо всех сил помогали и тоже не собирались показываться на глаза ссорящимся родителям. Целее будем.
Когда раскаты семейного скандала затихли, и можно было выдохнуть, мысли сами собой вернулись к сегодняшнему вечеру. И перед мысленным взором снова промелькнули сцены пожара, спасения ребенка и нашего разговора с господином Тоддом. Чем больше я вспоминала детали и подробности, тем загадочней мне представлялась личность Кристиана Тодда. И в нашу первую встречу, когда я лежала посреди аллеи, и сегодня вечером Кристиан вёл себя как человек благородный и неравнодушный к чужой беде. Таких людей ставят в пример, ими восхищаются. Но тут же перед глазами пронеслась сцена в гостиной дома господина Тодда, когда он застал меня осматривающей его сестру. Жесткая линия губ, нахмуренный лоб, холодность во взгляде и голосе. И всё это было направлено на меня! И это сбивало с толка. Появилось вдруг сильное желание доказать, что я не проходимка и не прогульщица, которая лезет туда, куда не следует! При этом было желание не утереть нос господину Тодду, а желание быть понятой. И это тоже вызывало недоумение. Я люблю покопаться в себе и своих чувствах и прекрасно знаю, что за мной ранее не наблюдалось желания понравиться кому-либо любой ценой. Еще в студенческой среде, где границы сословий не так резко обозначены, мне приходилось сталкиваться с людьми, которые считали ниже своего достоинства общаться с той, кто ниже их по происхождению. Я всего лишь представитель так называемого среднего класса, в моей родословной не отметились аристократы и люди, наделенные властью. И мне никогда не мешало это жить. К тем, кто не хотел со мной общаться, я не приставала, и не испытывала потребности в их одобрении. И вот сейчас что-то изменилось. Господин Тодд представлялся вершиной, которую хотелось покорить. Только вот понять бы еще, зачем? Может он прав, это просто сказывается волнение из-за пожара и утром всё встанет на свои места?