Достоин любви?
Шрифт:
Погруженная в свои мысли, Рэйчел наконец заметила, что отошла слишком далеко от дома. Часов у нее не было, но, судя по положению августовского солнца, она решила, что сейчас около одиннадцати. Пора на встречу с месье Жодле. Они встречались каждое утро, чтобы обсудить обеденное меню, вернее, она слушала, пока он говорил. Подхватив подол, Рэйчел поспешила обратно к дому.
Кори, один из конюхов, водил по двору двух лошадей. Рэйчел узнала низкорослого пони с подстриженным жидким хвостом, принадлежавшего констеблю Бэрди. Местного блюстителя порядка она не видела уже несколько недель. Что он здесь делает?
Они вышли за порог, неловко пятясь задом, потому что на них наседал напоминавший разъяренного быка Себастьян. Его голос Рэйчел услышала раньше, чем увидела его самого с гневно горящими глазами.
— Говорю вам, это ошибка. И даже если нет, она под моей опекой. Черт побери, она же не собирается сбежать или… — Он осекся и замер, увидев ее.
Она подошла ближе.
— В чем дело? Что случилось?
Льюис был низкорослым краснолицым толстяком с маленькими и недобрыми черными глазками. Рэйчел невзлюбила его с первого взгляда, и за все время знакомства с ним у нее не было случая изменить свое мнение. В своей работе он проявлял удивительную смесь глупости и мелочной жестокости, напоминавшую ей обо всех тюремных охранниках, с которыми ей когда-либо приходилось сталкиваться.
— Миссис Уэйд! — воскликнул он, поворачиваясь к ней.
Она невольно отступила на шаг, но он тут же сократил расстояние и остановился на последней ступеньке, возвышаясь над ней.
— Миссис Уэйд, у меня имеется ордер на ваш арест.
Рэйчел почувствовала, как вся кровь отливает от ее лица. Бросив панический взгляд на Себастьяна, она испуганно спросила:
— За что?
— За то, что вы нарушили условия своего освобождения.
— Нет, я их не нарушала.
— В таком случае объясните, почему вы не явились в прошлую пятницу и где пропадали по средам последние три недели? И где фунт и десять шиллингов штрафа, которые вы задолжали короне за это время?
Рэйчел ошеломленно уставилась на него.
— Но я больше не обязана этого делать! — Ее вдруг охватила неудержимая дрожь. — Условия моего освобождения были отменены. У меня есть письмо.
— Что за письмо?
— От министра внутренних дел. Оно пришло…
— Если бы вы получили письмо от министра внутренних дел, значит, и шериф должен был получить такое же, — упрямо возразил Льюис. — Я должен был ознакомиться с ним, и Бэрди тоже. Однако никто из представителей власти в графстве ничего не знает о подобном письме.
Себастьян встал между ними, надежно загородив ее собой. За его широкими плечами ей стало немного спокойнее.
— Раз миссис Уэйд говорит, что получила письмо, значит, так оно и есть. Не советую вам обвинять мою домоправительницу во лжи.
— Никто никого не обвиняет во лжи, милорд, — засуетился Льюис, и его толстые румяные щеки еще больше побагровели. Долговязый Бэрди рядом с ним тоже как будто съежился. — У меня есть ордер на арест этой женщины, составленный по всей форме, поскольку миссис Уэйд нарушила предписания своего освобождения. Ордер подписан мэром Вэнстоуном, —
— Я его сейчас принесу, — торопливо сказала Рэйчел, не дав заговорить Себастьяну.
Она бросилась вверх по ступенькам, оставив трех мужчин во дворе. Глупо было бежать, но ноги несли ее сами собой; добравшись до порога своей комнаты, она едва переводила дух, но распахнула дверь, не останавливаясь, и, подлетев к письменному столу, рывком выдвинула средний ящик. Там, придавленные сверху тяжелым гроссбухом, лежали ее личные бумаги. Их было совсем немного: свидетельство об освобождении и два письма, полученные от брата из Канады много лет назад. Ну и, конечно, письмо от министра внутренних дел.
Но письма на месте не оказалось.
Рэйчел принялась лихорадочно рыться в ящике, от волнения у нее вспотели ладони. Два боковых ящика предназначались для перьев, карандашей, марок и конвертов, а также для счетов и расписок. Но она посмотрела и в них.
Ничего.
Деньги на хозяйство она держала в несгораемом сундучке. Пальцы у нее дрожали, пока она вставляла ключ в замок: она знала, что письма и там нет.
Ее опасения подтвердились.
В голове у нее было пусто. В груди покалывала крошечная ледяная иголочка страха, холодные тиски сжали сердце. Они не могут снова ее арестовать; Себастьян им не позволит. Он мировой судья, он виконт! Как бы то ни было, письмо должно быть где-то здесь, больше ему негде быть. Рэйчел начала поиски заново и, убедившись в их бесполезности, перешла в спальню, к маленькому ящичку ночного столика.
Пусто.
Она заставила себя медленно спуститься обратно в холл, глубоко дыша и стараясь успокоиться. Ожидавшие во дворе Себастьян и два констебля выглядели хмуро. Похоже, за время ее отсутствия они не обменялись ни единым словом. Они повернулись как по команде, заслышав ее шаги в дверях. Собрав все свои силы, Рэйчел выдавила:
— Я не могу найти письмо. Его нет там, куда я его положила.
Губы Себастьяна сурово сжались, Рэйчел не могла сказать, о чем он думает. Ей хотелось броситься ему на грудь, но в присутствии чужих это было невозможно. Льюис, собиравшийся взять ее под арест, выпятил грудь колесом. Он выглядел преисполненным сознания собственной важности и смущенным одновременно. Похоже, до него только теперь дошло, что арест любовницы лорда д’Обрэ может принести ему крупные неприятности.
— Ну что ж, — промямлил он, — в таком случае мне ничего иного не остается…
Себастьян выругался и повернулся к нему спиной.
— Не волнуйся, — тихо, но властно приказал он, взяв Рэйчел за обе руки и крепко сжимая их в своих. — Оставайся здесь.
С этими словами он повернулся на каблуках, подхватил Льюиса под локоть и отвел его на несколько шагов ближе к центру залитого солнцем двора. Бэрди последовал за ними. Рэйчел не могла разобрать ни слова, но до нее доносился приглушенный яростный рык в голосе Себастьяна. Он был непреклонен. И впервые с той минуты, как она увидела во дворе низкорослую лошадь Бэрди, у нее стало спокойнее на душе. Она поняла, что спасена. На какое-то время.